"Борис Дмитриевич Четвериков. Человек-легенда (Котовский, Книга 1)" - читать интересную книгу автора

- Скажите на милость! А такой приличный на вид. И толк в садоводстве
понимает...
- Гоните! И не откладывайте! Завтра же вон! Эта публика на все
способна.
- Конечно, выгоню. Спасибо, что предупредили. Разрешите муската?
Преотличнейший!


И снова Котовский оказался на улице. Правда, на этот раз его не
избили, не бросили связанного на дороге, и у него была небольшая сумма, на
которую он мог некоторое время перебиваться.
Опять пришел он к Ивану Павловичу. Там встретили его как родного,
даже у Раисы появилось подобие улыбки.
- Выгнали? Чего же удивляться? Это в порядке вещей. А я вновь
переплетчиком поступаю. Повезло. Мало нас, а то бы мы им показали! Какая у
нас тут промышленность? В мастерских по десять - пятнадцать человек.
Ничего, Григорий! Правда ведь, ничего?
- Не ничего, а будет правда! Должна она быть! Пусть они нас хоть на
кусочки полосуют, будем стоять на своем. За правду-то и мучения переносить
радостно.
- Ого! Как он заговорил! Садись-ка за стол, Раиса сегодня еду
какую-то приготовила.
Иван Павлович наклонился ближе и скороговоркой сообщил:
- Сегодня ночью полиция в тайную типографию ворвалась... Все
арестованы... Добрались, собаки! Говорят, возами возили литературу.
Бумаги-то мы им поставляли достаточно...
"Хорошо переносить безработицу в летнее время, - думал Котовский,
блуждая по Кишиневу в поисках хоть какого-нибудь заработка. - В летнее
время на одних фруктах просуществовать можно".
Иногда удавалось ему помогать снимать урожай яблок. Веселая, приятная
работа! И уж в эти-то дни он был сыт по горло.
А потом начался "месяц ковша", как называют молдаване октябрь за то,
что в этот месяц виноградного вина много и пьют его, черпая ковшом.
Кончился "месяц ковша". Все чаще стали перепадать дожди.


5

В один из пасмурных дней Котовского остановили на улице:
- Ваши документы.
Котовский понял, что за ним следили. Непонятно было только, за что
сажали его в тюрьму. Кажется, и сами тюремщики этого не понимали.
Российские тюрьмы неприглядны. Облезлые фасады наводят тоску.
Полосатые будки, толстые стены, покрытые лишаями сырости, грязные дворы и
зловонные камеры... И словно выставленные на позор, на поругание - часовые
по углам, в неказистых вышках. Особенно омерзительны пересыльные тюрьмы, и
трудно сказать, которая хуже: питерские ли "Кресты" с их железными
галереями и металлическими сетками в пролетах лестниц, чтобы нельзя было
броситься вниз и покончить самоубийством, или захудалая вологодская, или
иркутская тюрьма, с грязными, залежанными нарами...