"Борис Дмитриевич Четвериков. Человек-легенда (Котовский, Книга 1)" - читать интересную книгу автора

один из гостивших в летние каникулы студентов, "женщина грандиозного
телосложения и микроскопического ума", посвятила жизнь неравной и
самоотверженной борьбе с обуревающим ее аппетитом. Домашний врач, унылый,
опустившийся и пристрастившийся к спиртным напиткам Геннадий Маркелович,
давно изверился в медицине, считал, что порошки, кроме вреда, ничего
человеку не приносят. Впрочем, он понимал, что врачи необходимы, но не для
лечения болезней, а для терпеливого выслушивания жалоб пациентов и для
неизбежного после этого вручения "барашка в бумажке" - гонорара, который
полагается совать в руку доктора этак незаметно, как бы мимоходом.
Геннадий Маркелович именовал состояние почтеннейшей госпожи Скоповской
по-научному "амбулией", а в просторечии - обжорством.
Алевтина Маврикиевна Скоповская была из украинского семейства, и у
них в роду сохранились рассказы о прадеде, весившем более двенадцати
пудов. Усевшись за стол и уничтожив жареного поросенка с кашей, добавив к
этому и домашних "ковбас", и домашней птицы, выкормленной специально для
кухни, затем обстоятельно потрудившись над вкусными варениками, галушками,
пампушками, грушевым взваром и сладкими пирогами, уснастив все это
хорошими порциями вишневой наливки, сливянки и других смачных напитков,
сверкавших и переливавшихся в объемистых графинах, этот предок вылезал
из-за стола, поглаживая свой солидный живот, расправлял усы, свешивавшиеся
ниже подбородка, и жаловался: "Черты його батька знае - нема ниякого
аппетиту..."
Алевтина Маврикиевна не только не жаловалась на отсутствие аппетита,
но даже старалась его укротить. Увы, в конечном счете она всегда терпела
полное поражение в неусыпной борьбе с соблазнами и наконец полностью
капитулировала, сдаваясь на милость победителей: борщей, пирогов и жареных
индеек.
Домашний доктор при этом всякий раз приговаривал:
- В присутствии доктора, дорогая Алевтина Маврикиевна, можете
позволить себе в виде исключения малую толику жареной баранины и крылышко
восхитительной тетерки... В присутствии доктора пагубные последствия
благорастворяются. Кушайте, матушка, и ни о чем не думайте, если того
требует природа! Не терзайте себя сомнениями! Все равно помрем, голубушка.
Человеческая жизнь эфемерна и мимолетна. Omnia mutantur, как говорится, -
все вздор, все тлен!
Летом имение "Валя-Карбунэ" наполнялось шумом и гамом. Приезжала
молодежь. Устраивались крокетные площадки перед домом, натягивались
металлические сетки и под присмотром управляющего изготовлялся корт для
игры в лаун-теннис.
Приезжал Всеволод Скоповский, слабость и гордость отца. Он был
красив, и сам сознавал это.
- Севочка, ты отдыхай, - суетился Александр Станиславович. - Доктор,
посмотрите, не развилось ли у Севочки малокровие?
Всеволод никогда не питал пристрастия к наукам. Котовский попробовал
с ним говорить о строительстве мостов, железных дорог. Всеволод цедил
сквозь зубы:
- Не понимаю, почему это вас интересует, милейший! Я, откровенно
говоря, ничего в мостах не смыслю. За меня сдают экзамены бедные студенты.
Мой друг, князь Кугушев, очень удачно выразился: "Когда я поеду в Париж, -
сказал он профессору Передерию, - я надеюсь, что все мосты будут стоять на