"Гилберт Кийт Честертон. Сельский вампир ("Цикл о Брауне")" - читать интересную книгу автора

ему простить, а делает - очень много. Управляющий банком рассказал мне
кое-что, ведь мы пришли от полиции. Отец не получает денег, это не его
приход, он вообще на покое. Те, в ком хватает язычества, чтобы посещать
церковь, ходят в Дагтон-Эббот. Собственных средств у него нет, но живет он
прекрасно. Портвейн у него самый лучший, я заметил много бутылок, и еда - он
как раз ел - самая изысканная, в старом стиле. Видимо, платит молодой
человек.
- Образцовый сын, - ухмыльнулся мистер Карвер.
Отец Браун кивнул и сказал, нахмурившись, словно решал нелегкую
загадку:
- Да, образцовый. Хотя и не совсем живой.
В эту минуту клерк принес письмо без марки, и пока адвокат его читал,
священник заметил кривую, не очень разборчивую подпись: "Феникс
Фитцджеральд". Догадку его тут же подтвердил хозяин.
- Этот актер, - сказал он, - покоя не дает! Поссорился с другим
актером, тот умер. Нет, к нашему делу это не относится. Никто его видеть не
хочет, кроме доктора. А доктор говорил, он безумен.
- Да, - согласился отец Браун, - безумен. Но прав.
- Прав? - удивился мистер Карвер. - В чем же?
- В том, - отвечал священник, - что вас это касается. Его ссора связана
с той труппой. Знаете, что меня сразу поразило? Мысль о том, что
Мальтраверса убили местные патриоты. Я сам деревенский житель, эссексская
брюква. Можете вы представить, что житель английской деревни чтит и
одухотворяет ее, как древний грек, и обнажает меч за ее святое знамя, как
житель крохотной средневековой республики? Скажет добрый старый галлианин:
"Только кровь смоет пятно на гербе Галя"? Клянусь Георгием и драконом, я был
бы очень рад! Но это не так, и у меня есть другие, более весомые доводы.
Он помолчал немного, словно собираясь с мыслями, потом продолжал:
- Вы не поняли последних слов бедного Мальтраверса. Он не бранил
деревню, он вообще говорил не с ее жителями, а с актером. Они собирались
ставить спектакль, где Фитцджеральд играл бы Хотспера, неведомый Хенкин -
судью, а Мальтраверс, конечно, принца Галя. Вероятно, кто-то еще претендовал
на эту роль, и несчастный сердито заметил что-то вроде: "Уж из тебя-то
выйдет какой-то жалкий Галь". Вот и все.
Доктор Тутт воззрился на него, словно ему было не очень легко
переварить эту мысль. Наконец он сказал:
- Что же нам делать?
Отец Браун резко поднялся, но ответил учтиво:
- Если никто не возражает, мы с вами пойдем к Хорнерам. Они оба дома. А
сделаем мы вот что - никто еще не знает о вскрытии, вы им и скажете, пока
они вместе.

Преподобный Сэмюел Хорнер в черной сутане, оттенявшей серебро волос,
стоял у аналоя, положив на него руку. Видимо, именно так он изучал Писание,
и сейчас встал по привычке, но это придало ему особую величавость. Сын
угрюмо сидел напротив и курил сигарету, являя собой образец мальчишеского
нечестия.
Старик предложил кресло отцу Брауну, тот сел и уставился в потолок, а
доктору показалось, что лучше говорить стоя.
- По-видимому, - сказал он, - я должен сообщить вам неприятную новость,