"Г.К.Честертон. Страшный смысл одного визита ("о Брауне")" - читать интересную книгу автора

средство!"
"А я и так здорова. Кучи-кучи-ку!" - заметил к своему вящему позору
викарий Чентси.
"Вот что, сударыни, - сказал констебль, - не нравятся мне такие
странности. Поет, понимаете, бодается! Да и вы мне что-то не нравитесь.
Видел я таких, приличных. Кто вы, а?"
"У нас нет с собой визитных карточек, - достойно отвечала мисс
Маубри, - но мы не понимаем, почему нас оскорбляет человек, который должен
оберегать нас. Конечно, вы вправе воспользоваться слабостью нашей бедной
приятельницы. Но если вы полагаете, что вправе грубить нам, вы
заблуждаетесь, констебль".
Справедливость и достоинство этих слов сразили констебля на мгновение,
и недруги мои обратили ко мне страшные, адские лица. Когда полицейский
повернул к ним фонарик, они обменялись быстрым взглядом, сообщая друг другу,
словно телеграфом, что необходимо отступить.
Я же медленно опустился на мостовую, изо всех сил напрягая разум. Пока
негодяи здесь, нельзя отходить от взятой роли, ибо констебль, услышав
связную речь, предположит, что я пришел в себя, и отдаст меня на попечение
приятельниц. Теперь же, в таком виде, я легко проведу его, если захочу.
Но, признаюсь, я не так уж этого хотел. Многое бывает в нашей жизни, и
порой, на узком пути долга, священнослужитель англиканской церкви вынужден
притвориться подвыпившей леди, но бывает это нечасто, и не всякий в это
поверит. А вдруг разнесется слух, что я притворился пьяным? Вдруг
кому-нибудь покажется, что я и не притворялся?
Кое-как поднявшись с помощью констебля, я медленно прошел ярдов сто.
Констебль явственно думал, что я слишком пьян и слаб, чтобы тихо убежать, и
держал меня не очень крепко. Мы миновали один перекресток, другой, третий -
он буквально волочил мое обмякшее тело, - а на четвертом перекрестке я
вырвался и понесся вниз по улице, словно бешеный вепрь. Провожатый не был к
тому готов, не был и легок, царила тьма. Я бежал, бежал, бежал и минут через
пять понял, что спасся. Через полчаса я был уже в поле, под благословенными
звездами. Там я сорвал мерзкую шаль, гнусную шляпку и закопал их в чистой
земле.
Завершив повествование, мой почтенный гость откинулся на спинку кресла.
И манера его, и сами события все больше обращали меня к нему. Да, он старый,
не очень умный, очень нудный человек - но и простая душа, и несомненный
джентльмен, проявивший чутье и мужество в час беды. Историю свою он
рассказал чересчур дотошно, зато с немалым реализмом.
- А сейчас... - начал я.
- Сейчас, - перебил меня викарий, наклоняясь вперед с какой-то
подобострастной прытью, - сейчас надо подумать о бедном мистере Хаукере. Не
знаю, что они замышляли и что могут, но опасность несомненно есть. В полицию
я не пойду по вполне понятным причинам. Кроме всего прочего, мне не поверят.
Что же делать?
Я вынул часы и увидел, что уже половина первого.
- Лучше всего, - сказал я, - пойти к Бэзилу Гранту. Мы с ним собирались
на званый обед. Наверное, он уже дома. Простите, вы не против того, чтобы мы
кликнули кеб?
- Нет, нет, пожалуйста, - отвечал он, вежливо выбираясь из кресла и
пытаясь сложить свой нелепый плед.