"Г.К.Честертон. Крах одной светской карьеры ("о Брауне")" - читать интересную книгу автора

берете того, кто все спасет, и отвергаете того, кто вас ограбит, повинуясь
мгновенному озарению, которому повинуюсь и я, говорю вам, не колеблясь, что
этот человек - негодяй.
- Говорите вы вообще хорошо, - не сдался я, - но ведь все это нельзя
проверить.
Бэзил вскочил, покачнувшись на нестойком империале.
- Идите за ним! - воскликнул он. - Ставлю пять фунтов, прав я.
Мы прыгнули на мостовую и побежали за незнакомцем.
Человек с серебристыми волосами и золотистым восточным лицом шел
впереди, и длинные фалды безукоризненного фрака вздымались за его спиной.
Вдруг он свернул с большой, широкой улицы и юркнул в темный проулок.
Мы молча свернули за ним.
- Странно для такого человека... - начал я.
- Для какого? - спросил мой друг.
- С таким лицом, в таких ботинках, - объяснил я. - По правде говоря,
странно, что он попал в эту часть света.
- А, да!.. - откликнулся Бэзил и больше ничего не сказал.
Мы шли вперед, вглядываясь в полумглу. Незнакомец, словно черный
лебедь, появился на фоне фонаря и снова исчез. Фонари стояли редко, туман
сгущался по всему Лондону, и мы перебегали от света к свету, пока Бэзил не
остановился, словно взнузданный конь. Остановился и я. Мы чуть не налетели
на незнакомца. Тьма перед нами, почти вся, была чернотой его фрака.
Сперва я подумал, что он обернется, но, хотя мы были почти рядом, он
не заметил нас. Он четырежды стукнул в низенькую дверцу на грязной,
обшарпанной улочке, и мерцание газового света прорезало тьму. Мы
вслушивались, но разговор был простой, короткий и непонятный. Наш
элегантный друг протянул какую-то бумажку и сказал:
- Возьмите кеб.
А низкий, глубокий голос ответил изнутри:
- Хорошо.
Дверь щелкнула, мы снова оказались в темноте и снова понеслись по
лабиринту проулков, полагаясь на фонари.
Едва пробило пять часов, но зима и туман обратили ранний вечер в ночь.
- Странная прогулка для лакированных башмаков, - признал я.
- Не уверен, - смиренно ответил Бэзил Грант. - Мы идем к Бэркли-сквер.
Напрягая взор, я тщился понять, действительно ли это так, минут десять
гадал и сомневался, а потом увидел, что друг мой прав. Мы вступали в унылые
земли богатого Лондона - более унылые, наверное, чем земля бедняков.
- Поразительно! - сказал Бэзил Грант, когда мы свернули на
Бэркли-сквер.
- Что именно? - спросил я. - Кажется, вы говорили, что все это
естественно.
- Я не удивляюсь, - ответил Бэзил, - что он прошел через бедные улицы.
Я не удивляюсь, что он пришел сюда. Я удивляюсь тому, что он идет к очень
хорошему человеку.
- Какому? - устало спросил я.
- Странно действует время, - сказал он с обычной своей
непоследовательностью. - Нельзя сказать, что я забыл те годы, когда был
судьей и все меня знали. Я их очень хорошо помню, но так, как помнят книгу.
Пятнадцать лет назад я знал это место не хуже лорда Розбери и гораздо лучше