"Гилберт Кийт Честертон. Неведение отца Брауна (Кентерберийские рассказы)" - читать интересную книгу автора

если не считать темного пятна на светлых обоях. Валантэн крикнул лакея.
Растрепанный и сонный лакей подошел к столику, и сыщик (ценивший
простую, незамысловатую шутку) предложил ему попробовать сахар и сказать,
соответствует ли он репутации заведения. Лакей попробовал, охнул и
проснулся.
- Вы всегда шутите так тонко? - спросил Валантэн.- Вам не приелся этот
розыгрыш?
Когда ирония дошла до лакея, тот, сильно запинаясь, заверил, что ни у
него, ни у хозяина и в мыслях не было ничего подобного. Вероятно, они просто
ошиблись. Он взял сахарницу и осмотрел ее; взял солонку и осмотрел ее,
удивляясь все больше и больше. Наконец он быстро извинился, убежал и привел
хозяина. Тот тоже обследовал сахарницу и солонку и тоже удивился.
Вдруг лакей захлебнулся словами.
- Я вот что думаю,- затараторил он.- Я думаю, это те священники. Те,
двое,- пояснил лакей.- Которые стену супом облили.
- Облили стену супом? - переспросил Валантэн, думая, что это
итальянская поговорка.
- Вот, вот,- волновался лакей, указывая на темное пятно.- Взяли и
плеснули.
Валантэн взглянул на хозяина, и тот дал более подробный отчет.
- Да, сэр,- сказал он.- Так оно и было, только сахар и соль тут,
наверно, ни при чем. Совсем рано, мы только шторы подняли, сюда зашли два
священника и заказали бульон. Люди вроде бы тихие, приличные. Высокий
расплатился и ушел, а другой собирал свертки, он какой-то был
неповоротливый. Потом он тоже пошел к дверям и вдруг схватил чашку и вылил
суп на стену. Я был в задней комнате. Выбегаю - смотрю: пятно, а священника
нет. Убыток небольшой, но ведь какая наглость! Я побежал за ним, да не
догнал, они свернули на Карстейрс-стрит.
Валантэн уже вскочил, надел шляпу и стиснул трость. Он понял: во тьме
неведения надо было идти туда, куда направляет вас первый указатель, каким
бы странным он ни был. Еще не упали на стол монеты, еще не хлопнула
стеклянная дверь, а сыщик уже свернул за угол и побежал по улице.
К счастью, даже в такие отчаянные минуты он не терял холодной зоркости.
Пробегая мимо какой-то лавки, он заметил в ней что-то странное и вернулся.
Лавка оказалась зеленной; на открытой витрине были разложены овощи и фрукты,
а над ними торчали ярлычки с ценами. В самых больших ячейках высились груда
орехов и пирамида мандаринов. Надпись над орехами - синие крупные буквы на
картонном поле - гласила: "Лучшие мандарины. Две штуки за пенни"; надпись
над мандаринами: "Лучшие бразильские орехи. Четыре пенса фунт". Валантэн
прочитал и подумал, что совсем недавно встречался с подобным юмором.
Обратившись к краснолицему зеленщику, который довольно угрюмо смотрел вдаль,
он привлек его внимание к прискорбной ошибке. Зеленщик не ответил, но тут же
переставил ярлычки. Сыщик, небрежно опираясь на трость, продолжал
разглядывать витрину. Наконец он спросил:
- Простите за нескромность, сэр, нельзя ли задать вам вопрос из области
экспериментальной психологии и ассоциации идей?
Багровый лавочник грозно взглянул на него, но Валантэн продолжал,
весело помахивая тростью:
- Почему переставленные ярлычки на витрине зеленщика напоминают нам о
священнике, прибывшем на праздники в Лондон? Или - если я выражаюсь