"Гилберт Кит Честертон. Происшествие в Боэн Биконе." - читать интересную книгу автора

рисовался четкий квадратик двора кузни, где все еще что-то записывал
инспектор и, как прибитая муха, валялся неубранный труп.
- Вроде карты мира, правда? - сказал патер Браун.
- Да, - очень серьезно согласился Боэн и кивнул.
Под ними и вокруг них готические стены рушились в пустоту, словно
призывали к самоубийству. В средневековых зданиях есть такая исполинская
ярость - на них отовсюду смотришь, как на круп бешено мчащейся лошади.
Собор составляли древние, суровые камни, поросшие лишайником и облепленные
птичьими гнездами. И все же внизу казалось, что стены фонтаном взмывают к
небесам, а отсюда, сверху, - что они водопадом низвергаются в звенящую
бездну. Два человека на башне были пленниками неимоверной готической жути:
все смещено и сплющено, перспектива сдвинута, большое уменьшено, маленькое
увеличено - окаменелый мир наизнанку, повисший в воздухе. Громадные
каменные химеры - и мелкий рисунок крохотных ферм и лугов. Изваяния птиц и
зверей, словно драконы, парящие или ползущие над полями и селами. Старая
соборная церковь надвинулась на солнечную долину, как грозовая туча.
- По-моему, на такой высоте и молиться-то опасно, - сказал патер Браун.
- Глядеть надо снизу вверх, а не сверху вниз.
- Вы думаете, здесь так уж опасно? - спросил Уилфрид.
- Я думаю, отсюда опасно падать - упасть ведь может не тело, а душа, -
ответил маленький патер.
- Я что-то вас не очень понимаю, - пробормотал Уилфрид.
- Взять хоть того же кузнеца, - невозмутимо сказал патер Браун. -
Хороший человек, жаль не христианин. Вера у него шотландская - так
веровали те, кто молился на холмах и скалах и смотрел вниз, на землю,
чаще, чем на небеса. А величие - дитя смирения. Большое видно с равнины, а
с высоты все кажется пустяками.
- Но ведь он, он не убийца, - выговорил Боэн.
- Нет, - странным голосом сказал патер Браун, - мы знаем, что убийца не
он.
Он помолчал и продолжил, светло-серые глаза его были устремлены вдаль.
- Я знал человека, - сказал он, - который сперва молился со всеми у
алтаря, а потом стал подниматься все выше и молиться в одиночку - в
уголках, галереях, на колокольне или у шпиля. Мир вращался, как колесо, а
он стоял над миром: у него закружилась голова, и он возомнил себя богом.
Хороший он был человек, но впал в большой грех.
Уилфрид глядел в сторону, но его худые руки, вцепившиеся в парапет,
стали иссиня-белыми.
- Он решил, что ему дано судить мир и карать грешников. Он глядел
сверху - и люди казались ему насекомыми. Ползало там одно ярко-зеленое,
особенно мерзкое и назойливое, да к тому же и ядовитое.
Стояла тишина, только грачи кричали у колокольни; и снова послышался
голос патера Брауна:
- К вящему искушению во власти его оказался самый страшный механизм
природы - сила, с бешеной быстротой притягивающая все земное к земному
лону. Смотрите, вон прямо под нами расхаживает инспектор. Если я кину
отсюда камушек, камушек ударит в него пулей. Если я оброню молоток: или
молоточек:
Уилфрид Боэн перекинул ногу через парапет, но отец Браун рванул его
назад за воротник сутаны.