"Гильберт Кийт Честертон. Зеркало судьи [цикл о Брауне]" - читать интересную книгу автора

предположение это представлялось довольно шатким. Зато
когда перешли к рассмотрению загадочных действий, которые
Орм совершил в ночь убийства, обвинитель сумел выступить с
гораздо большим эффектом.
Подсудимый был вызван для дачи свидетельских показаний, в
сущности, лишь поскольку его проницательный адвокат полагал,
что отсутствие таковых произведет неблагоприятное
впечатление, - однако Орм отмалчивался, когда его допрашивал
защитник, так же упорно, как и в ответ на вопросы прокурора.
Сэр Артур Трейверс постарался извлечь из этого
непоколебимого молчания возможно больше выгод, но заставить
Орма заговорить так и не удалось. Сэр Артур был высок
ростом, худощав, с длинным, мертвенно-бледным лицом и
казался прямой противоположностью сэру Мэттью Блейку, этому
здоровяку с блестящими птичьими глазами. Но если сэр Мэттью
держался уверенно и задиристо, как петух, то сэра Артура
скорее можно было сравнить с журавлем или аистом: когда он
подавался вперед, осыпая поэта вопросами, длинный его нос
удивительно походил на клюв.
- Итак, вы утверждаете перед присяжными, - вопросил он
тоном, в котором проскрипнуло явное недоверие, - что даже не
входили в дом покойного судьи?
- Нет! - коротко отвечал Орм.
- Однако, насколько я понимаю, вы собирались с ним
повидаться. Вероятно, вам нужно было повидаться с ним
безотлагательно. Ведь недаром вы прождали два долгих часа у
парадной двери?
- Да, - последовал ответ.
- И при этом вы даже не заметили, что дверь не заперта?
- Нет, - сказал Орм.
- Но что же, объясните на милость, делали вы битых два
часа в чужом саду? - настойчиво допытывался обвинитель. -
Ведь делали же вы там что-нибудь, позвольте
полюбопытствовать?
- Да.
- Быть может, это тайна? - осведомился сэр Артур со
злорадством.
- Это тайна для вас, - отвечал поэт.
За эту мнимую тайну и ухватился сэр Артур, соответственно
построив свою обвинительную речь. Со смелостью, которую
многие из присутствующих сочли поистине наглой, он самую
таинственность поступка Орма, этот главный и наиболее
убедительный довод защитника, использовал в своих целях. Он
преподнес этот поступок как первый, еще смутный признак
некоего обширного, тщательно подготовленного заговора,
жертвой которого пал пламенный патриот, задушенный, так
сказать, щупальцами гигантского спрута.
- Да! - воскликнул обвинитель прерывающимся от
негодования голосом. - Мой уважаемый и высокоученый коллега
совершенно прав! Мы не знаем в точности причины убийства