"Гилберт Кит Честертон. Недоверчивость отца Брауна (рассказы) ("О Брауне") " - читать интересную книгу автора

Все сходились на том, что стражи законности и порядка потерпели бы
сокрушительное поражение, не заручись они поддержкой крестьян, желавших
сохранить землю, в чем их с самого начала неустанно поддерживал скромный
миссионер отец Браун.
Его беседа с журналистом была прервана приходом Мендосы, лидера
консерваторов. Это был плотный, смуглый господин с лысой, смахивающей на
грушу головой и такой же фигурой. Курил Мендоса необычайно ароматную сигару,
однако перед тем, как подойти к священнику, он выбросил ее несколько
театральным жестом, словно входил в церковь, после чего поклонился с
совершенно неожиданным для такого тучного джентльмена изяществом. Вообще,
все формальности он неизменно соблюдал с исключительной серьезностью,
особенно по отношению к служителям церкви.
Это был один из тех мирян, которые гораздо больше похожи на
священников, чем сами священники, что отца Брауна очень раздражало, особенно
при личном общении. "Я и сам - антиклерикал, - любил с едва заметной улыбкой
говорить он, - но если бы в дела клерикалов не вмешивались, клерикализма
было бы куда меньше".
- Послушайте, мистер Мендоса, - воскликнул журналист, вновь
воодушевившись, - по-моему, мы с вами где-то встречались. Вы случайно не
были в прошлом году на Промышленном конгрессе в Мехико?
- Да, и мне знакомо ваше лицо. - Тяжелые веки мистера Мендосы
вздрогнули, а рот медленно растянулся в улыбке.
- Сколько дел мы там провернули! - ударился в воспоминания Снейт. - И
всего за каких-нибудь два часа. Вроде бы и вы внакладе не остались, а?
- Да, мне повезло, - скромно подтвердил Мендоса.
- Еще бы! - не унимался Снейт. - Деньги любят хватких. А у вас хватка
железная. Простите, я вам не помешал?
- Вовсе нет, - ответил Мендоса. - Я частенько захожу перекинуться
словом с падре. Просто так, поболтать о пустяках.
Узнав, что отец Браун на короткой ноге с таким преуспевающим и даже
знаменитым дельцом, дальновидный мистер Снейт окончательно примирился с
существованием священника. По всей видимости, он проникся уважением к
миссионеру и его обязанностям и готов был даже закрыть глаза на такие
неопровержимые свидетельства религиозного культа, как часовня и алтарь. Он
всецело поддержал программу священника, по крайней мере ее социальную часть,
и даже вызвался, если понадобится, выступить в роли живого телеграфа,
сообщая миру о том, как эта программа выполняется. Что же касается отца
Брауна, то он счел, что, сменив гнев на милость, журналист стал еще более
обременителен.
Тем временем мистер Снейт стал изо всех сил рекламировать отца Брауна:
отсылал в свою газету на Средний Запад громкие и многословные панегирики,
фотографировал несчастного миссионера, что называется, в неофициальной
обстановке и помещал эти фотографии в увеличенном виде на страницах толстых
воскресных американских газет. Высказывания священника он преподносил миру
как "откровения преподобного отца из Южной Америки", и не будь американская
публика столь восприимчива и падка на впечатления, отец Браун очень скоро ей
бы наскучил. Священник, однако, стал получать очень выгодные и трогательные
предложения прочесть в Соединенных Штатах курс лекций, а когда он
отказывался, его с почтительным недоумением уговаривали приехать на еще
более выгодных условиях. По инициативе мистера Снейта про отца Брауна начали