"Гилберт Кийт Честертон. Человек, который знал слишком много" - читать интересную книгу автора

Некоторое время он обозревал окрестность; его орлиный профиль резко
вырисовывался на фоне неба. Марч наконец собрался с духом и вскарабкался
вслед за ним.
Перед ними лежал сырой торфяной луг, на котором отчетливо выделялись
следы колес злосчастной машины. Края обрыва были изломаны и раздроблены,
словно их обгрызли гигантские каменные зубы; отбитые валуны всех форм и
размеров валялись неподалеку, и трудно было поверить, что кто-нибудь мог
средь бела дня намеренно заехать в такую ловушку.
- Ничего не понимаю, - сказал Марч. - Слепой он был, что ли? Или пьян
до бесчувствия?
- Судя по виду, ни то, ни другое.
- Тогда это самоубийство.
- Не очень-то остроумно покончить с собой таким способом, - заметил
тот, которого звали Фишером. - К тому же я не представляю себе, чтобы
бедняга Пагги вообще мог покончить самоубийством.
- Бедняга... кто? - спросил удивленный журналист. - Разве вы его
знали?
- Никто не знал его как следует, - несколько туманно ответил Фишер. -
Нет, один человек его, конечно, знал... В свое время старик наводил ужас в
парламенте и в судах, особенно во время шумихи с иностранцами, которых
выслали из Англии. Он требовал, чтобы одного из них повесили за убийство.
Эта история так на него подействовала, что он вышел из парламента. С
тех пор у него появилась привычка разъезжать в одиночестве на машине; на
субботу и воскресенье он нередко приезжал в Торвуд. Не могу понять, почему
ему понадобилось сломать себе шею почти у самых ворот. Я думаю, что Боров -
то есть мой брат Говард - бывал здесь, чтобы видеться с ним.
- Разве "Торвуд-парк" не принадлежит вашему двоюродному брату? -
спросил Марч.
- Нет, раньше им владели Уинтропы, а теперь его купил один человек из
Монреаля, по фамилии Дженкинс. Говарда привлекает сюда охота. Я вам уже
говорил, что он прекрасный стрелок.
Эта дважды повторенная похвала по адресу государственного мужа
резанула Гарольда Марча, словно Наполеона назвали выдающимся игроком в
карты. Но не это занимало его теперь; среди множества новых впечатлений
одна еще не совсем ясная мысль поразила его, и он поспешил поделиться ею с
Фишером, словно боялся, что она исчезнет.
- Дженкинс... - повторил он. - Вы, конечно, имеете в виду не
Джефферсона Дженкинса, общественного деятеля, который борется за новый
закон о фермерских наделах? Простите меня, но встретиться с ним не менее
интересно, чем с любым министром.
- Да, это Говард посоветовал ему заняться наделами, - сказал Фишер. -
Шум по поводу улучшения породы скота надоел, и над этим уже посмеиваются.
Ну, а звание пэра все же нужно к чему-то прицепить! Бедняга до сих пор
не лорд... Э, да здесь еще кто-то есть!
Они шли по следам, оставленным машиной, все еще жужжавшей под обрывом,
словно громадный жук, убивший человека. Следы привели их к перекрестку
дорог, одна из которых шла к видневшимся вдали воротам парка. Было ясно,
что машина мчалась сначала по длинной прямой дороге, а затем, вместо того
чтобы свернуть влево, понеслась по траве к обрыву - к своей гибели. Но не
это приковало внимание Фишера; на повороте дороги неподвижно, как