"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу автора

любимой".
- Видимо, это связано с какой-то романтической историей в вашей семье,
- предположил венгерский граф. - Должно быть, она произошла в веке
шестнадцатом... А что это была за история, вы не знаете?
- Нет, - сказал Кроум, - но думаю, что перстень связан, как вы
предположили, с какой-то семейной драмой.
Заговорили о любовных историях XVI века; и вдруг Кроум спросил очень
вежливо, не видел ли кто-нибудь из нас, куда делся перстень.
- О, - воскликнул Уоттон, захлебнувшись от восторга, словно школьник,
разгадавший секрет фокусника, - я уже все знаю! Совсем как в детективном
рассказе! Кольцо исчезло, и решили обыскать всех гостей, а один из них не
дал себя обыскать. И у него были на то ужасно романтические причины!
- Вы правы, - сказал Гэхеген, - правы, но не совсем.
Кольцо пропало. Нас обыскали. Мы настаивали на этом.
Никто не протестовал. И все-таки кольцо исчезло.
Он резко повернулся и положил локоть на спинку кресла; затем
продолжал:
- Я и сам об этом подумал. Мне тоже показалось, что все мы - персонажи
романа, и притом довольно устарелого. С той только разницей, о которой
говорил Понд: конец был не тот, один роман переходил в другой. Когда
перстень исчез, нам уже подали кофе. Весь этот дурацкий обыск занял очень
мало времени, и кофе еще не остыл; но Кроум приказал принести горячий. Мы
просили его не беспокоиться, но он все-таки позвал дворецкого, и они
довольно долго о чем-то шептались. И как раз в ту минуту, когда Питт-Палмер
поднес к губам свою чашку, Кроум резко вскочил, и голос его хлестнул нас,
как удар бича.
- Не пейте, джентльмены! - крикнул он. - Кофе отравлен!
- Черт знает что! - перебил Уоттон. - Совсем другой рассказ! Гэхеген,
вы уверены, что это было наяву? Наверно, начитались старых журналов, и в
голове у вас все перепуталось. Кто из нас не читал рассказов об
отравлениях!
- В данном случае все кончилось куда более странно, - спокойно сказал
Гэхеген. - Все мы, конечно, застыли на месте, словно каменные статуи.
Только молодой Питт-Палмер встал - на его холодном, строгом лице не было и
тени волнения - и спокойно сказал: "Простите. Я не хочу, чтобы мой кофе
остыл". Он залпом осушил свою чашку, и, клянусь Богом, лицо его немедленно
почернело, точнее, оно прошло гамму каких-то жутких оттенков; он страшно
захрипел и рухнул на пол.
Конечно, мы не поверили своим глазам. Но венгерский ученый был
доктором медицины; кроме того, вызвали местного врача, и он тоже
констатировал смерть.
- Вы хотите сказать, - перебил Уоттон, - что врачи признали
отравление?
Гэхеген покачал головой.
- Я хочу сказать, - повторил он, - что они признали смерть.
- От чего же он умер, если отравления не было?
- Он умер от удушья, - сказал Гэхеген и нервно вздрогнул. Несколько
минут все молчали. Наконец Уоттон проговорил:
- Я ничего не понимаю. Кто отравил кофе?
- Никто. Кофе не был отравлен, - ответил Гэхеген. - Лорд Кроум просто