"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу автора

блеск проникал туда между оконных занавесок. Ангус привел в порядок свой
рабочий скальпель и повернулся опять к полукруглым рядам кресел, круто
идущим вверх, когда Кэмпбелл сказал ему:
- Факты, которые я упоминал в связи с ацтекскими гимнами, вы
найдете...
Ангус швырнул скальпель на стол, точно человек, бросающий меч, и
повернулся к своему коллеге с преображенным лицом, словно принял
окончательное решение.
- Вам больше незачем беспокоиться о гимнах, - сказал он, - да и я
обошелся без них. Вы слишком сильны для меня - вернее, истина слишком
сильна. Я защищал свой детский кошмар, как мог, но вы меня пробудили. Вы
правы, вы, должно быть, правы; я не вижу другого выхода.
Последовало молчание; затем Кэмпбелл очень мягко произнес:
- Я не стану оправдываться в том, что боролся за истину; но вы
довольно мило боролись за ложь.
Могло бы показаться, что старый богохульник еще не говорил на эту тему
в столь деликатном и уважительном тоне, однако новообращенный не отозвался.
Подняв глаза, Кэмпбелл увидел, что внимание его отвлеклось; он стоял,
пристально глядя на инструмент, который держал в руке, - хирургический нож
странной формы и таинственного предназначения. Наконец он выговорил хриплым
и чуть слышным голосом:
- Нож необычной формы.
- Загляните в протокол следствия по делу Джеми Хаггиса, - благосклонно
кивнув, сказал старик. - Да, я думаю, ваша догадка правильна. - Чуть
помолчав, он добавил так же спокойно: - Теперь, когда мы пришли к согласию
и единодушию по поводу общественной хирургии, вам следует узнать всю
правду. Да-да, это сделал я, именно таким лезвием. В тот вечер вы потащили
меня в церковь - надеюсь, я никогда не вел себя лицемернее; однако я
задержался на молитву, и, думаю, вы питали надежду на мое обращение. Но я
молился, так как Джеми молился; а когда он поднялся после своих молитв, я
последовал за ним и убил его во дворе.
Ангус все еще молча глядел на лезвие, потом внезапно сказал:
- Почему вы убили его?
- Вам незачем спрашивать, раз мы пришли к согласию в нравственной
философии, - просто ответил старый врач. - Обычная хирургия. Как мы
жертвуем пальцем, чтобы спасти тело, так должны пожертвовать человеком,
дабы спасти общество. Я убил его потому, что он делал зло, бесчеловечно
препятствовал истинному ориентиру для человечества, плану спасения в
трущобах. Поразмыслив, вы согласитесь со мной.
Ангус мрачно кивнул.
Пословица гласит: "Кому решать, если врачи не согласны друг с другом?"
Однако в том мрачном и зловещем театре доктора друг с другом согласились.
- Да, - сказал Ангус, - я согласен. К тому же, у меня был подобный
опыт.
- Что же это за опыт? - спросил другой.
- Я ежедневно имел дело с человеком, который, как я думал, творил
только зло, - отвечал Ангус. - Я и сейчас думаю, что вы творили зло, хотя и
служили истине. Вы убедили меня в том, что моя вера - это сонные грезы, но
не в том, что видеть сны хуже, чем проснуться. Вы беспощадно разрушали
мечту униженных, надругались над слабой надеждой обездоленных. Вы кажетесь