"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу автора

на темную кирпичную башню, думая, что, может быть, сейчас он увидит
преступницу. Усилием воли он поборол отвращение и попытался сосредоточиться
на фактах. Что же в конце концов свидетельствует против Гэхегена и Оливии?
Он заставил себя размышлять спокойно и понял наконец, что все сводится к
вопросу времени.
Да, Гэхеген проводил с этой женщиной очень много времени, и это было
единственным внешним свидетельством его любви к ней. Свидетельства его
любви к Джоан Варни были гораздо более явными. Понд мог поклясться, что
капитан действительно любит Джоан. Он словно свалился ей прямо на голову, а
она, по обычаю современной молодежи, охотно подставила голову. Но их
встречи, похожие на столкновения, были столь же коротки, сколь
стремительны. Что могло заставить счастливого влюбленного проводить так
много времени с другой женщиной, к тому же гораздо старше его? Размышляя об
этом, он машинально прошел мимо слуг, поднялся по лестнице и вошел в
комнату, где ему предстояло ждать миссис Февершем. Волнуясь, он взял со
стола старую, потрепанную книгу; должно быть, она принадлежала актрисе еще
в школьные ее годы, потому что на титульном листе было написано детским
почерком: "Оливия Мэлон". Возможно, великая исполнительница шекспировских
ролей вела свой род от великого критика шекспировских пьес. Во всяком
случае, она была ирландка. И когда он стоял в темной комнате, склонившись
над старой книгой, белый луч догадки озарил его сознание. Так родился
последний в нашем рассказе парадокс мистера Понда. Теперь он понял все, и
единственно правильные слова возникли в его мозгу с пугающей отчетливостью
иероглифов:
"Любовь никогда не требует времени. А дружба требует его всегда. Все
больше, и больше, и больше времени - до поздней ночи".
Когда Гэхеген совершал свои знаменитые безумства в честь Джоан Варни,
они почти не отнимали у него времени.
Он спустился на парашюте к ее ногам, когда она выходила из церкви в
Борнмуте; как известно, прыжок с парашютом не бывает долгим. Он выбросил
билет, стоивший сотни фунтов, чтобы провести с ней лишних полчаса на Самоа
- только полчаса. Он переплыл пролив, подражая Леандру, чтобы поговорить
тридцать пять минут со своей Геро. Такова любовь. Она состоит из великих
моментов и живет воспоминаниями о них. Может быть, она иллюзорна и
непрочна. Может быть, напротив, она вечна и потому сильнее времени. Но
дружба пожирает время. Если у Гэхегена была настоящая, духовная дружба, он
должен был беседовать со своим другом до поздней ночи. А с кем же ему
дружить, как не с ирландской актрисой /которая больше всего на свете любит
Шекспира? Как только Понд подумал об этом, он услышал глубокий голос
Оливии. И понял, что не ошибся.
- Разве вы не знаете, - грустно улыбаясь, спросила вдова, когда он
тактично перешел от соболезнований к делам капитана Гэхегена, - разве вы не
знаете, что у нас, бедных ирландцев, есть тайная страсть - поэзия? Может
быть, лучше назвать это чтением стихов. Оно преследуется законом во всех
английских гостиных. Нет худшего порока у ирландцев! В Лондоне не принято
читать друг другу стихи до поздней ночи, как в Дублине. Бедный Питер
приходил ко мне и до утра читал мне Шекспира, пока я его не прогоняла.
Конечно, это смешно и глупо - читать мне полный текст "Ромео и Джульетты".
Но что же ему было делать? Вы понимаете, англичане не стали бы его слушать.
Мистер Понд отлично все понял. Он достаточно хорошо знал мужчин; он