"Гилберт Кийт Честертон. Преданный предатель ("о Брауне") " - читать интересную книгу автора

- Сделайте это для меня, - сказала принцесса.
- Да, ни для кого другого я бы этого не сделал, - сказал он, - но тут и
начинается самое трудное. Повиноваться вам - истинная радость, но ни в коей
мере не долг. Разве приличная собака сделает ради удовольствия то, чего не
сделает из верности?
- Собак я люблю, - вскричала она, - только не бульдогов! Они уродливы.
И прибавила, внезапно переменив тон:
- Понять не могу, зачем вам сидеть в тюрьме. Вас же осудят на долгий
срок за измену, и все ради дьяволов, которые нас взорвут!
- Что ж, - спокойно сказал он, - меня осудят за измену, потому что я не
хочу стать предателем.
Остроумие этой фразы отдавало высокомерием, и принцесса не сумела
сдержать себя.
- Хорошо! - вскричала она, поворачиваясь к двери. - Сидите здесь,
гибните, ведь вам безразлично, что мы взлетим в воздух! Бог знает, что
задумали эти мерзавцы, но и вы знаете. Только Богу нас жалко, а вам - нет.
Вам никого не жаль, вам все безразлично, кроме подбородка да гордыни! А вы
безразличны мне.
Она распахнула дверь, захлопнула, и узник остался опять один в своей
камере. Он опустился на койку, обхватил руками голову и долго сидел так, а
потом встал и с тяжелым вздохом направился к двери, услышав привычные шаги.
Через несколько часов в королевских покоях, когда король брал бокал
вермута у более покладистого лакея, премьер-министр, сидевший напротив него,
заметил между прочим:
- Видимо, мы с ними справимся. Еще час назад я очень беспокоился,
задумали они что-то жуткое, но, раз этот слуга все нам откроет, мы успеем их
взять. Гримм...
Принцесса Аврелия Августа вскочила так быстро, словно ее оскорбили.
- Что вы говорите? - вскричала она. - Он ничего не открыл. Он
отказался!
- Простите, Ваше Высочество, - отвечал премьер-министр, - новости
верные, прямо от полковника. Лакей согласен.
- Нет, - сказала принцесса. - Не верю.
Те, кто еще способен удивляться тайне женской души, удивятся ей, ибо,
снова явившись в тюрьму, она явно и несомненно презирала человека, который
внял ее просьбе.
- Вот чем кончилось ваше упорство, - говорила она, - все это ваше
мужество! Решили спасти себя? И впрямь, что вам эти бедные люди, которые вам
доверились!
- Не знал, что вы их так жалеете, - сказал он.
- Я жалею всякого, кто связался с вами, - сказала принцесса. - Конечно,
я их осуждаю, но мне их жаль, их травят, им приходится верить вот таким...
Наверное, это вы сбили их с толку.
Последнюю фразу она прибавила, повинуясь здравому женскому принципу,
которого некоторые мужчины не понимают в минуты слабости. И очень удивилась,
когда услышала:
- Да, вы правы. Я сбил их с толку.
Она так удивленно смотрела на него, что он тоже прибавил:
- Только вспомните, о чем вы просили. Это я сделал для вас. - Голос его
снова взмыл ввысь и стал таким, какого она в жизни не слышала. - Да, я