"Г.К.Честертон. Странное преступление Джона Боулнойза ("О Брауне") " - читать интересную книгу автора

впереди в самом деле шагает кто-то еще. Смутно подумалось: уж не призрак ли
там, и он даже удивился - так быстро представилось ему вполне подходящее
для этих мест привидение: с лицом белым, как у Пьеро, только в черных
пятнах. Вершина темно-синего небесного треугольника становилась все ярче и
светлей, но Кидд еще не понимал, что это все ближе огни, которыми освещены
огромный дом и сад. Он лишь все явственней ощущал вокруг что-то недоброе,
все сильней его пронизывали токи ожесточения и тайны, все сильней
охватывало предчувствие... он не сразу подыскал слово и наконец со смешком
его произнес - катастрофы.
Еще сосны, еще кусок дороги остались позади, и вдруг он замер на
месте, словно волшебством внезапно обращенный в камень. Бессмысленно
говорить, будто он почувствовал, что все это происходит во сне; нет, на сей
раз он ясно почувствовал, что сам угодил в какую-то книгу. Ибо мы, люди,
привыкли ко всяким нелепостям, привыкли к вопиющим несообразностям; под их
разноголосицу мы засыпаем. Если же случится что-нибудь вполне сообразное с
обстоятельствами, мы пробуждаемся, словно вдруг зазвенела какая-то до боли
прекрасная струна. Случилось нечто, чему впору было случиться в такой вот
аллее на страницах какой-нибудь старинной повести.
За черной сосной пролетела, блеснув в лунном свете, обнаженная шпага -
такой тонкой сверкающей рапирой в этом древнем парке могли драться на
многих поединках. Шпага упала на дорогу далеко впереди и лежала, сияя,
точно огромная игла. Кидд метнулся, как заяц, и склонился над ней. Вблизи
шпага выглядела как-то уж очень безвкусно; большие рубины на эфесе вызывали
некоторое сомнение. Зато другие красные капли, на клинке, сомнений не
вызывали.
Кидд как ужаленный обернулся в ту сторону, откуда прилетел
ослепительный смертоносный снаряд, - в этом месте траурно-черную стену
сосен рассекла узкая дорожка; Кидд пошел по ней, и глазам его открылся
длинный, ярко освещенный дом, а перед домом - озеро и фонтаны. Но Кидд не
стал на все это смотреть, ибо увидел нечто более достойное внимания.
Над ним, в укромном местечке, на крутом зеленом склоне расположенного
террасами парка притаился один из тех живописных сюрпризов, которые так
часто встречаются в старинных, прихотливо разбитых садах и парках - подобие
круглого холмика или небольшого купола из травы, точно жилище
крота-великана, опоясанное и увенчанное тройным кольцом розовых кустов, а
наверху, на самой середине, солнечные часы. Кидду видна была стрелка
циферблата - она выделялась на темном небосводе, точно спинной плавник
акулы, и к бездействующим этим часам понапрасну льнул лунный луч. Но на
краткий сумасбродный миг к ним прильнуло и нечто другое: какой-то человек.
И хотя Кидд видел его лишь одно мгновение, и хотя на нем было
чужеземное диковинное одеяние - от шеи до пят он был затянут во что-то
малиновое с золотой искрой, - при проблеске света Кидд узнал этого
человека. Запрокинутое к небу очень белое лицо, гладко выбритое и такое
неестественно молодое, точно Байрон с римским носом, черные, уже седеющие
кудри. Кидд тысячу раз видел портреты сэра Клода Чэмпиона. Человек в
нелепом красном костюме покачнулся, и вдруг покатился по крутому склону, и
вот лежит у ног американца, и только рука его слабо вздрагивает. При виде
броско и странно украшенного золотом рукава Кидд разом вспомнил про "Ромео
и Джульетту"; конечно же, облегающий малиновый камзол - это из спектакля.
Но по склону, с которого скатился странный человек, протянулась красная