"Г.К.Честертон. Странное преступление Джона Боулнойза ("О Брауне") " - читать интересную книгу автора

табаком. День угасал, небеса были темные, зеленовато-серые, цвета сланца,
кое-где уже проглянули звезды, слева небо светлело в предчувствии луны.
Серый коттедж, который, так сказать, засел за высокой прочной
изгородью из колючего кустарника, стоял в такой близости от сосен и ограды
парка, что поначалу Кидд принял его за домик привратника. Однако, заметив
на узкой деревянной калитке имя "Боулнойз" и глянув на часы, он увидел, что
время, назначенное "мудрецом", настало, вошел и постучал в парадное.
Оказавшись во дворе, он понял, что дом, хотя и достаточно скромный, больше
и роскошней, чем представлялось с первого взгляда, и нисколько не похож на
сторожку. Собачья конура и улей стояли здесь как привычные символы
английской сельской жизни; из-за щедро увешанных плодами грушевых деревьев
поднималась луна, пес, вылезший из конуры, имел вид почтенный и явно не
желал лаять; и просто одетый пожилой слуга, отворивший дверь, был
немногословен, но держался с достоинством.
- Мистер Боулнойз просил передать вам свои извинения, сэр, но он
вынужден был неожиданно уйти, - сказал слуга.
- Но послушайте, он же назначил мне свидание, - повысил голос
репортер. - А вам известно, куда он пошел?
- В Пендрегон-парк, сэр, - довольно хмуро ответил слуга и стал
затворять дверь.
Кидд слегка вздрогнул. И спросил сбивчиво:
- Он пошел с миссис... вместе со всеми?
- Нет, сэр, - коротко ответил слуга. - Он оставался дома, а потом
пошел один. - И решительно, даже грубо захлопнул дверь, но вид у него при
этом был такой, словно он поступил не так, как надо.
Американца, в котором забавно сочетались дерзость и обидчивость, взяла
досада. Ему очень хотелось немного их всех встряхнуть, пусть научатся вести
себя по-деловому, - и дряхлого старого пса, и седеющего угрюмого старика
дворецкого в допотопной манишке, и сонную старушку луну, а главное
рассеянного старого философа, который назначил час, а сам ушел из дома.
- Раз он так себя ведет, поделом ему, он не заслуживает привязанности
жены, - сказал мистер Кэлхоун Кидд. - Но, может, он пошел устраивать
скандал. Тогда, похоже, представитель "Солнца Запада" будет там очень
кстати.
И, выйдя за ворота, он зашагал по длинной аллее погребальных сосен,
ведущей в глубь парка. Деревья чернели ровной вереницей, словно плюмажи на
катафалке, а меж ними в небе светили звезды. Кидд был из тех людей, кто
воспринимает природу не непосредственно, а через литературу, и ему все
вспоминался "Рейвенсвуд". Виной тому отчасти были чернеющие, как вороново
крыло, мрачные сосны, а отчасти и непередаваемо жуткое ощущение, которое
Вальтеру Скотту почти удалось передать в его знаменитой трагедии; тут веяло
чем-то, что умерло в восемнадцатом веке; веяло пронизывающей сыростью
старого парка, и разрушенных гробниц, и зла, которое уже вовек не
поправить, - чем-то неизбывно печальным, хотя и странно нереальным.
Он шел по этой строгой черной аллее, искусно настраивающей на
трагический лад, и не раз испуганно останавливался: ему чудились впереди
чьи-то шаги. Но впереди видны были только две одинаковые мрачные стены
сосен да над ними клин усыпанного звездами неба. Сначала он подумал, что
это игра воображения или что его обманывает эхо его собственных шагов. Но
чем дальше, тем определеннее остатки разума склоняли его к мысли, что