"Федор Чешко. Проклятый" - читать интересную книгу автора

Приднепровье, а можно и в Литву, к Курбскому. Тот примет, поди не забыл
еще, как отличал Ваську Чекана за удаль под казанскими стенами...
Мысли эти ужаснули его, а вслед за испугом пришла и спасительная
злость на ведьму проклятую, одним видом своим способную подтолкнуть к
измене. И злость на себя. Почти отважиться на ТАКОЕ, и ради чего?! Ради
этой девки?! Да ты хоть сожги сам себя, хоть душу загуби за нее - только
ледяное презрение в ответ получишь. Ох и дурень же ты, Васька... Ох и
дурень...
Он ногой придвинул к себе резную скамью, сел, крепко уперев кулаки в
колени, сумрачно глянул в серые, безразличные ко всему глаза.
- Где родителя твоего искать? Говори!
Молчит. Даже взглядом не снизошла подарить. Сопящий от нетерпения
Хорь кинулся помогать:
- Развяжи язык, ты, кобылища!
Чекан, не глядя, ткнул каменным кулаком в Хореву скулу: "Закройся. С
тебя, собаки, еще за провожатого спросится". От несильного с виду удара
Хорь спиной и затылком грянулся о недальнюю стену, скорчился под ней,
держась за лицо. Василий зыркнул на него, снова повернулся к девушке:
- Ты говорить-то будешь?
Молчит.
- А ведомо ли тебе, что отец твой замыслил на жизнь государеву
покуситься? Что укрывать его - означает царю изменять, - сие тебе ведомо?
Молчит. Господи, смилуйся, сделай так, чтобы она заговорила!
- А разумеешь ли ты, что тщетно твое молчание? Мы ведь все едино
сумеем тебе язык развязать. Пытки тебе не выдержать, нет. Уж не доводи до
греха, скажи сама.
Чуть шевельнулись тонкие бледные губы, еле заметно дрогнул округлый
подбородок... Решилась заговорить? Нет. Шепчет что-то неслышное, истовое.
А глаза, огромные серые ее глаза, такими стали отрешенными, светлыми,
будто уже не этому миру принадлежат.
Чекан скрипнул зубами, встал. Пряча от опричников повисшие на
ресницах слезы, буркнул:
- Ничего, скажет. Калите железо.


Сквозь низкие тучи сочился мутный коричневый свет - наверное,
всходила луна. Тусклые, еле различимые блики проступали на мокрых от
оседающего тумана бревнах, скользили по вытоптанной плотной земле, стыли
на лицах мертвых княжьих холопов...
Чекан сидел, привалившись плечом к резным перилам вычурного крыльца.
Он слышал хрусты и шорохи притаившегося за частоколом леса, надрывные
всхлипы ночных птиц, храп спящих в разгромленных боярских палатах
опричников - слушал и пытался вобрать в себя пустоту и непроглядность
ночи, смять, погасить ею мысли и чувства свои. Но попытки его были тщетны.
Он надеялся, что хрупкая девочка не вынесет пытки, что один вид
приближающегося к коже докрасна раскаленного железа лишит ее мужества и
заставит заговорить. Но случилось иное. Она так и не сказала ни слова,
даже не застонала, даже ни разу не разомкнула плотно стиснутые губы. Но
выдержать пытку огнем ей было, конечно же, не под силу. И она умерла. А
перед смертью прокляла его, Ваську Чекана. Молча. Без слов. Взглядом. А