"Федор Чешко. Как лист увядший падает на душу" - читать интересную книгу автора

Помниться, она все извинялась, что босая и рассказывала, как любит босиком
ходить. Это точно, между прочим, любит. С мая по сентябрь с ней просто
невозможно на улицу выйти, особенно, если дождь: она все норовит из туфель
вылезти. При чем в таком виде может заявиться куда угодно. В гости
например. Или в театр. Представляете? В вечернем платье, при украшениях -
и босиком. Мания какая-то честное слово. Вот... А я в тот вечер ей спьяну
предложил позировать - была у меня тогда задумка насчет одной статуэтки. И
Машка - как я решил, в шутку - возьми да и согласись. Обсудили мы с ней
план работы, договорились, что назавтра вечером она ко мне домой приходит,
на том я и смылся. Назавтра, естественно, я и думать обо всем забыл, как
вдруг - звонок в дверь. Открываю - Машка. Явилась, значит, позировать. Ну,
тут я в конец обалдел. А она спокойно так заходит ко мне в комнату,
быстренько раздевается и лезет на стол. Я стою, глазами хлопаю, а Машка
спрашивает: "Ты, случайно, не токсикоман? Хлорофос нюхать не любишь?"
Мотаю головой: "Нет"... Тогда она лезет в сумочку, достает баллончик
"Примы" и мне показывает: "Видал? Давай, работай, лепи. А если сунешься с
какай-нибудь гадостью, все содержимое из вот этого баллона в физиономию
получишь." И почему-то я не заорал тогда, что она безнравственная и
распущенная, а как бобик две недели лепил с нее, и ничего такого у нас с
ней не было, и до сих пор нет, и до свадьбы не будет. И ни с кем у нее
ничего не было - она бы сказала, это точно.
Так что позавчера напустился я на Машку, как свинья распоследняя.
Знал ведь, что к настоящему искусству она с большим пиететом относится и
на многое ради него готова. И что совершенно искренне не понимает, как
можно считать непристойностью обнаженную красоту - тоже знал. Так чего,
спрашивается? Раньше надо было думать.
И вообще, на темы нравственности не мне бы рассуждать. У Пашки-то я
невесту увел, как не верти. Внаглую увел, перед самой свадьбой... Он,
кстати, ничего. Звонил мне потом, сказал, что зла на меня не держит и
другом считать не перестает, что это машино право - выбирать, и раз она
выбрала меня, то значит так тому и быть. Только все-таки мы с ним теперь
почти не контачим. Я себя перед ним виноватым чувствую, а он чувствует,
что я чувствую, и ему неловко. Вот только недавно он ко мне приходил,
просил золотой кулон сделать - из его, значит, материала. Очень просил. И
стыдно мне было, и досадно, но пришлось отказать: ну не умею я по золоту,
только испохаблю человеку дорогую вещь (ведь откуда у него золото
возьмется, наверняка переплавить что-то хотел). Тогда он попросил назвать
кого-нибудь, кто может сделать - снова промашка вышла. Я же
кустарь-одиночка, с коллегами мало общаюсь, потому как не знаю никого...
Эх, до сих пор обидно, что помочь не смог!
Вот так я себя грыз весь день, но кроме этой грызни так ничего и не
смог сделать. К Машке меня, естественно, не пустили, врачи со мной
разговаривали сквозь зубы и глядя поверх головы. Сказали только, что Машка
в сознание не приходит и они ни за что не ручаются. И еще сказали, что
поврежден череп, что мочки ушей разорваны, что на левой груди глубокая
царапина и безымянный палец левой руки вывихнут. Значит, серьги, кольцо,
и, наверное, брошь обдирали в спешке, буквально с мясом... Едрена вошь,
если я доберусь когда-нибудь до того, кто это сделал (а уж я очень-очень
постараюсь добраться), он у меня подыхать будет постепенно и разнообразно,
мать его перетак!