"Кэролайн Дж.Черри. Буревестники ("Колдовской мир")" - читать интересную книгу автора

челюстью по камням. Джерик выругался, крепко ухватил его за шею и сжал зубы
от боли, которую причиняло ему сопротивление коня. Он старался утихомирить
его, разговаривал с ним, поглаживал в спокойные минуты, и когда наконец
понял, что сомнений нет - Санел умирает, он сделал ему единственное
благодеяние, какое мог оказать в эту минуту.
Он сидел, залитый кровью, и когда поднял запачканное лицо, то встретил
глаза девочки, с ужасом смотревшей на него.
- У меня не было выбора, - сказал он и убрал нож. - У меня не было
выбора.
Она издала полу задушенный звук, покачала головой и попятилась.
- Подойди, - сказал он и, потянувшись к ней, опять выругался, так как
боль в боку опять пронзила его. - О господи! Ну подойди же!
Он встал на колени, потом на четвереньки и попытался схватить ее, но
она вскочила и ударила его. Он все же схватил ее, прижал к себе и не
отпускал, пока боль не утихла и он мог вздохнуть. Потом он потрепал ее по
щеке окровавленной рукой.
- Послушай, - сказал он быстро, стараясь убедить ее, - они идут,
понимаешь? Они близко, тебе придется теперь идти пешком. Я не могу тебя
нести.
Она задохнулась и вцепилась в рукава его кожаной куртки. Слезы текли по
ее лицу градом. Он держал ее за руку, боясь, что от испуга она может
убежать, но она повернулась и послушно пошла по каменистой тропе, примеряясь
к его шагу.
Отойдя на значительное расстояние от того места, где оставил коня, он
вымыл руки и лицо в маленьком ручейке, вымыл подол ее верхней юбки, а потом
умыл ей лицо, пригладил мокрыми руками ей волосы и постарался холодными
руками остудить ее горячий лоб. У него снова открылось кровотечение. Когда
он осмотрел рану и увидел, что повязка насквозь промокла, его опять охватил
страх.
Он ей об этом ничего не сказал. Не сказал и о том, что когда оглянулся
назад, на тропу, по которой они шли, то увидел кружившихся над ней черных
птиц. Было совершенно ясно, что ализонским Гончим ничего не стоило выйти на
их след.
- Пойдем, - молвил он, встал и широко расставил ноги, чтобы удержать
равновесие. Он протянул ей руку и удивился тому, что она взяла ее и
оперлась, чтобы встать на ноги. Руки его она больше не выпускала. Шаги их то
сближались, то расходились. Они шли, как два пьяных солдата: - он - в боевом
вооружении, она - в рваном платье, бормоча что-то в бреду, временами
вырываясь вперед. Шла в туфельках, превратившихся в сплошные обноски.
"Дурак", - думал он, пока они долго шли по низменности. Он взял с собой
меч, и щит болтался у него за спиной, а остальное вооружение и флягу он в
горячке оставил рядом с Санелом. Он шел по вражеской территории с больным
ребенком, а при нем не было ни фляги, ни еды, ни части вооружения, но он,
правда, и не смог бы унести такой вес. Меч болтался на боку и ударял по
ногам, ремни перекосились, а шлем давил голову. Его надо бы снять да
повесить вместе со щитом, но не было сил поправить что-либо, не было ничего,
одна боль, то ослабевавшая, то усиливавшаяся. Он шел, закрыв глаза от
слепящего солнца, и вставал на колени, и прислонялся к какой-нибудь скале
или к одинокому кривому дереву, а потом, опираясь на них, опять поднимался
на ноги.