"Кэролайн Дж.Черри. Буревестники ("Колдовской мир")" - читать интересную книгу автора

Идти теперь было некуда. Не было надежды украсть лошадь. Не было
надежды даже пройти сотню шагов по берегу: Хассал опять нападет на него и
искалечит. Ему хотелось пойти к морю и обмыть соленой водой синяки и
царапины, но дул холодный ветер, а до воды был неблизкий путь. Ему хотелось
тепла, тепла очага, дружеского тепла, тепла родного дома. Осознание такого
тепла давало ему прикосновение девочки. Только она была там, с ними, с
Ведьмой и Гончей. Одним богам известно, что они с ней сделают, с какой целью
держат ее, он же бессилен был помочь ей, да и себе тоже.
Гончая предоставил ему свободу, демонстрируя тем самым свое к нему
презрение. Он знал, что это так, и Гончая знал, что он знал. Он остался
таким же пленным, как и раньше. А может, и того хуже. Во всяком случае,
сейчас он сам так о себе думал.
Он ударил кулаком по полену и пошел к забору, положил на него руки и
уставился на пони.
Тоже пленный. Они оба пленные. Один в загоне, потому что ничего не
понимает. Другой - снаружи, потому что понял свое положение.
Но колдунья, управлявшая пони, влияла только на Лейсию. Зачем ей
понадобилось останавливать пони и ребенка, а не виновного человека?
Разве она не могла?
Разве не могла она набросить на него сеть и забрать то, что ей нужно, и
безо всяких мучений? Если она могла...
Может, есть какая-то разница в мозгу ребенка и мозгу мужчины? Или
существует какой-то предел, и ведьме труднее справиться со взрослым
человеком?
Если это было так, возможно ли было вообще освободить девочку, если
колдунья имеет на нее такое влияние?
Прислонясь спиной и затылком к ограде загона, Джерик сидел, страдая от
боли в ноге. Уж не сломаны ли у него кости, думал он, и страшился перелома.
Башмак с больной ноги он попытался, скрипя зубами, снять другой ногой. В
глазах потемнело. Башмак начал поддаваться. В конце концов ему это удалось.
Он старался пошевелить пальцами, отчего щиколотку прожгло молниями.
Шевелятся ли пальцы, он так и не понял. Прислонившись опять затылком к
ограде, он сидел, смертельно напуганный. С тех пор как не стало его лорда,
он уже многое перепробовал. Слишком многое. А Хассал, думал он, не упустит
случая отомстить ему, как бы ни относилась к этому колдунья.
Наконец Гончая вышел из дома и остановился, посмотрев на него, и хотя
Джерик не шевельнулся, все мускулы его напряглись. Этот факт он не стал
скрывать, не стал прятать и страх, отразившийся на лице. Если Гончая
собирается отплатить ему за удар, то пусть поступает, как хочет. "Не будь
дураком, - говорил себе Джерик. - Будь что будет. Старайся остаться в
живых".
Гончий поманил его. Джерик стянул другой башмак, раз уж не мог надеть
первый. Потом с трудом поднялся на ноги. Они стояли лицом друг к другу, если
можно так сказать о нем рядом с человеком, равным по габаритам Хассалу.
Гончая сделал движение, Джерик вздрогнул. Хассал торжественно положил руку
ему на спину пониже шеи и тихонько похлопал, а затем схватил за руку.
Гончая потащил его мимо хижины. Джерик плелся, спотыкаясь и хромая,
вниз по склону, по направлению к лодке. Там, возле сетей, Хассал посадил
его, не привязав на сей раз. Потом отошел к лодке, снял рубашку, взял струг,
валявшийся под чурбаком, и приступил к своей работе.