"Николай Андреевич Черкашин. Знак Вишну " - читать интересную книгу автора

бережно спустили мичмана в колодец. Пузыри воздуха, вырывавшиеся из воды,
гулко клокотали в бетонной трубе.
Через четверть часа, сипя и шипя, на поверхность вынырнул медный шар
шлема. Водолаза вытащили наверх, вывинтили переднее стекло.
- Ни-че-го! - сообщил мичман почему-то по складам. - Ровнехонькие
стенки. Грунт - песок с галькой. На глубине три метра махонький отросточек
водопроводной трубы. Наверное, за него и зацепился. Одно слово - труба
дело...
"Труба дело..." - мысленно повторил Еремеев. В ворота въезжал "виллис"
майора Алехина.

Черный "адлер"

Вопреки всем скверным предчувствиям наказание за оплошность с
"вервольфом" оказалось вовсе не таким уж суровым. Майор Алехин в присутствии
Еремеева прочитал объяснительную записку, расспросил о подробностях и,
ничего больше не говоря, отпустил лейтенанта восвояси. Два часа, которые
прошли до повторного вызова в алехинский кабинет, показались Еремееву самыми
томительными в жизни. Похоже было, эти два часа понадобились майору, чтобы
подыскать достойное наказание для незадачливого конвоира, и он его нашел.
- Орест Николаевич, наша машинистка Вера Михайловна ушла в декрет.
Придется вам какое-то время за нее поработать. Хотя бы двумя пальцами.
Другого выхода нет.
То, что вскоре положил Оресту на стол майор Алехин, сказало бы
сведущему человеку о многом. Но Еремеев вывел для себя одно: от второго
этапа операции "Штрек" его отстранили. И отстранили под благовидным
предлогом.

* * *

Еремеев безропотно нес машинописную свою епитимью{3}. Обидно
день-деньской стучать на машинке, тем более что в это время разрабатывается
новая - решающая - операция, в которой, увы, дела ему не нашлось.
Каждое утро лейтенант Еремеев взбегал по винтовой лестнице старого
флигеля, отпирал железную дверь секретной части, запирался изнутри на
щеколду, задергивал на зарешеченном окне белые занавески, доставал из
несгораемого ящика недоконченную работу и, подавив тяжелый вздох,
присаживался за ненавистную машинку. Он ненавидел ее за черный цвет, за
готическое слово "adler", вызолоченное на каретке, за клавишу с литерой U,
заменяющую русское "у", за ее гестаповское прошлое (машинку нашли в
брошенном особняке тайной полиции). Но все же оттопыривал два рабочих -
указательных - пальца и тарабанил так, что литера О пробивала бумагу
насквозь, и майор Алехин, вычитывая документы, морщился:
- Понежнее, Орест Николаевич, понежнее... Сами знаете, любая машина
любит ласку.
Что нравилось Еремееву в шефе, так это всегдашняя вежливость в
сочетании с твердым характером. Капитан Сулай - полная ему
противоположность. Желчный, ехидный, весь подвижный, как на шарнирах. Ходит
в неизменной застиранной гимнастерке, хотя почти все офицеры гарнизона давно
уже пошили щегольские кителя с золотыми погонами.