"Николай Черкашин. Пламя в отсеках " - читать интересную книгу автора

Юдин снова окунулся, пытаясь попасть ключом в звездочку кремальеры, но
тут камеру сильно встряхнуло еще раз. Еще.
- Лопаются переборки, - мрачно заметил Юдин.
Стуки снизу затихли. Море ворвалось наконец в отсеки, круша все, что
заключало в себе хоть глоток воздуха. Лишь капсула спасательной камеры
продолжала еще свой стремительный спуск в бездну.
- Товарищ командир, какая здесь глубина? - крикнул вверх Слюсаренко.
- Тысяча пятьсот метров.
Их было пятеро, и они неслись вниз, в пучину, под грохот рвущихся
переборок, В такие мгновенья перед глазами людей проносится все, что дорого
им было в жизни. Но у этих пятерых не оставалось времени на прощальные
воспоминания. Им надо было успеть отдать стопор, чтобы титановое яйцо
капсулы успело вырваться из тела титановой рыбины до той предельной черты,
за которой тиски глубины расплющат ее.
Мичман Черников читал вслух инструкцию по отделению камеры от корпуса.
Она висела в рамочке, и мичман читал ее, как чудотворную молитву:
"...Отдать... Открыть... Отсоединить..." Но стопор не отдавался. Юдин в
Слюсаренко в дугу согнули ключ. Скорее всего, сильное обжатие корпуса
заклинило стопор.
Разумеется, спасательная камера должна была легко и быстро отделяться
от субмарины при любых обстоятельствах. Однако на одном из учебных
погружений стопор ВСК отдался сам по себе, и камера всплыла. После этого
крепление усилили. И, видимо, перестарались... Гибнущая атомарина цепко
держала последнее прибежище жизни на ее борту. Глубина стремительно
нарастала, а вместе с ней и чудовищное давление. Щипцы, сжимающие орех,
рано или поздно сломают скорлупу. Спасательная камера превратилась в камеру
смертников, Законы физики обжалованию не подлежат...
Глубиномер испортился на 400 метрах. Стрелка застыла на этой
оставшейся уже далеко наверху отметке, будто прибор смилостивился и решил
не страшить обреченных в их последние секунды жуткими цифрами. Так
завязывают глаза перед казнью...
Корпус лодки содрогнулся, вода ворвалась в последний отсек.
Падение в тартарары продолжалось.
- Ну вот и все, - промолвил Ванин. - Сейчас нас раздавит.
Все невольно сжались, будто это могло чем-то помочь. Камеру вдруг
затрясло, задергало.
- Всем включиться в аппараты ИДА! - крикнул Юдин. На такой глубине они
бы никого не спасли, родные "идашки". Но Слюсаренко и Черников, скорее по
рефлексу на команду, чем по здравому разумению, навесили на себя нагрудники
с баллончиками, продели головы в "хомуты" дыхательных мешков, натянули
маски и открыли вентили кислородно-гелиевой смеси. Это-то их и спасло,
потому что в следующую секунду Юдин, замешкавшийся с аппаратом, вдруг сник,
осел и без чувств свалился в притопленную шахту нижнего люка. Оба мичмана
тут же его вытащили и уложили на сиденья нижнего яруса, обегавшие камеру по
кругу. Комдив еще был жив - хрипел.
- Помогите ему! - приказал Ванин.
Слюсаренко стал натягивать на него маску, но сделать это без помощи
самого Юдина было весьма непросто. Вдвоем с Черниковым они промучились с
маской минут пять, пока не поняли, что пытаются натянуть ее на труп. Тогда
они подняли головы и увидели, что командир, Ванин, сидит ссутулившись на