"Дмитрий Черкасов. Сирены атакуют ("Подводный спецназ" #2) " - читать интересную книгу автора

него была бедная, но предмет разговора оказался настолько захватывающим, что
и паркинсонизм временно отступил. Остапенко оживился и даже помогал себе
жестами.
Доктор слушал его и постепенно светлел лицом.
Это не к нему.
Это к другим специалистам.
Остапенко придется пройти через новые, ранее не изведанные
обследования, и они займут не один день. Если его рассказ подтвердится, то
оформлять его на комиссию будут совсем другие люди.
На секунду врач усомнился: не бредит ли сей завсегдатай? Может быть, он
просто спятил на старости лет?
Впрочем, это тоже не его дело. Даже если у Остапенко и имеет место
помешательство, оно, скорее всего, не представляет опасности ни для самого
пациента, ни для окружающих.
Однако придется все записать. Что же - он к этому привычный... И
обязательно назначить повторный осмотр психиатра. К доктору уже приходили
люди, объявлявшие себя жертвами репрессий, и поначалу, когда тема была
свежа, он им верил с полуслова. Но когда многие репрессии приобрели
фантастическую окраску, у него прорезалось зрение.
Доктор раскрыл карту и принялся подробно заносить туда все, что
несколько сумбурно изливал на него Сергей Семеныч. Остапенко старался
украсить свое повествование живописными подробностями, и доктор записывал
слово в слово. Если клиент рехнулся, то психиатрическая наука требует
подробной фиксации его высказываний.
"Та еще наука", - усмехнулся про себя доктор, усердно строча.
Но спустя какое-то время он перестал усмехаться. Более того: настал
момент, когда он поймал себя на том, что хочет услышать дальнейшее, и даже
натруженная за день рука готова писать бесконечно. Такое происходило с ним,
пожалуй, впервые за всю практику.
- Сергей Семеныч, - сказал доктор проникновенно, когда Остапенко
закончил рассказ и стал повторяться. - Дело, как вы понимаете, довольно
сложное. Не побоюсь сказать - уникальное.
Он старательно подбирал слова. Врач разволновался и уже почти не мог
этого скрывать, однако крепился: профессионал не должен давать волю эмоциям.
Остапенко не спорил. Он снова кивнул, на сей раз важно. Еще бы он не
понимал. Он и не ходит к врачам с пустяками. Он не первый год живет на
свете.
Доктор осторожно продолжил:
- История будет долгая, вынужден вас сразу предупредить. Я стрелочник,
регулировщик. Сортировщик, если угодно. В вопросах, которые вы подняли, я
совершенно некомпетентен.
- Не Копенгаген, - хохотнул Остапенко, полагая, что пошутил удачно и
оригинально. Старость не радость, что поделаешь... - Шуточкой своей он
несколько снизил накал, вызванный повествованием.
- Именно так. Вот направления. А вот телефоны...
Остапенко встревожился:
- Это, наверное, все платное? Я не...
Доктор остановил его жестом:
- Не волнуйтесь. Это государственные структуры. Ведь ваше дело -
государственное, согласны? Если начнут вымогать, напирайте на то, что они