"Дмитрий Черкасов. Сирены атакуют ("Подводный спецназ" #2) " - читать интересную книгу автора

лечиться. Мы отведем тебя в амбулаторию.
В амбулаторию до Сережки уже отвели половину барака. Иной раз
выдергивали по одному, в другие дни забирали нескольких. Ни один не
вернулся.
Тем не менее, практически все обитатели барака прекрасно знали о
многом, что происходило в амбулатории. А если чего и не знали, то
воображение с лихвой окупало неосведомленность. Узники, однако, догадывались
и о том, что действительность гораздо хуже их фантазий.
Хуже она была тем, что отличалась будничной бесхитростностью.
Примитивизм амбулаторных событий имел исключительно антигуманную основу.
Зденек, которого увели неделей раньше, подробно рассказывал об уколах,
которые доктор Валентино делал прямо в сердце. Зденек утверждал, будто видел
это собственными глазами. Подтвердить его слова было некому, но слухи об
уколах циркулировали по лагерю и помимо Зденека уже достаточно долго, чтобы
приобрести качество неоспоримой истины.
Зденек добавлял подробность, снимавшую последние сомнения. Он говорил,
что Валентино колет фенол.
Что такое фенол, никто из ребят не знал. Неизвестность сообщала слову
запредельную жуть, и слушатели получали бледное представление об истинном
положении дел.
Альтернативой фенолу были печи и душевые, где вместо воды время от
времени подавалось вещество, обыкновенно существующее в ином агрегатном
состоянии. И еще брали кровь, когда приходила разнарядка. Гуляли слухи, что
Валентино не любит эту процедуру, потому что приходится возиться, соблюдать
чистоту, а доктор слыл человеком нетерпеливым.
Гришка и Мирра, не выдержав ожидания, бросились на проволоку под током,
и солдаты сбивали их длинными палками, а на руки у них для подстраховки были
надеты длинные резиновые перчатки. Ярослав, собравшийся поступить так же,
был застрелен с вышки, не добежав двух метров до ограждения. Густава
затравили собаками. Эти собаки остановили впоследствии многих. Гибель под
током казалась выходом, но животные представлялись не лучше смертельных
инъекций.
Сережка приготовился ко всему. Он обессилел настолько, что любой
отчетливо прорисованный финал его устраивал, главное - успеть отключиться.
Но он справедливо считал, что может быть нечто и похуже фенола. Имя ему -
неведомое. Неведомое в отношении фенола и его действия не могло сравниться с
неведомым как таковым. Последнее было неведомым в квадрате, ибо в лагере
знали и то, что фенолом врачебная деятельность доктора Валентино не
ограничивалась.
Он еще ставил опыты.
Из чистого любопытства и желания посмотреть, что будет, если сделать
это и то, а потом еще и третье, если субъект останется жив.
А опыты означали, что существуют вещи, о которых и сам Валентино не
ведал, - иначе к чему быть опытам? Кошмары, с которыми незнаком сам
Валентино, - вот эту реальность уже никто не мог вообразить без того, чтобы
не сойти с ума.
Пока что понятно было одно: эксперименты кончались неудачно. Все до
одного. Никто не вышел из амбулатории, чтобы о них рассказать.
С другой стороны, было вполне вероятно, что все они заканчивались
успешно. Это зависело от поставленной задачи.