"А.Г.Чернявская(Сост). Психология господства и подчинения: хрестоматия " - читать интересную книгу автора

Отношение общества и государства к насилию определяется тысячами
причин - историей и культурными традициями данного народа, конкретной
политической и экономической ситуацией, личными качествами носителей власти,
степенью развитости или неразвитости структур гражданского общества. Но и
абстрагируясь от этих конкретных особенностей той или иной страны, можно
выделить несколько факторов, способствующих тому, что насилие становится не
экстраординарным и вынужденным действием, а нормой, частью официальной
политической идеологии государства.
Первый из этих факторов носит не столько политический, сколько
мировоззренческий характер. Речь идет об определенных представлениях о
человеческой природе. Демократические режимы исходят из презумпции
изначальной разумности и конструктивности человека: люди способны
договариваться между собой, им не свойственны разрушительные тенденции, они
склонны подчиняться правилам, существующим в обществе, поскольку понимают их
разумность и необходимость. С таким взглядом на человека связано и отношение
демократических систем к насилию - оно допускается лишь как исключительная
мера по отношению к меньшинству населения. Массовое же политическое насилие
демократическая идеология отвергает в принципе. Обратная точка зрения на
человека, т.е. неверие в то, что люди будут добровольно следовать
общепринятым нормам поведения, что по природе своей они тупы и агрессивны,
закономерно приводит к выводу о необходимости сдерживать разрушительные
тенденции, свойственные людям, силой или угрозой применения силы.
Политическим следствием такой точки зрения является оправдание политического
насилия и, в целом, ориентация на диктатуру.
Вторым фактором, способствующим тому, чтобы насилие становилось
системообразующим фактором, стержнем политической идеологии, является
определенное представление об историческом процессе. Если этот процесс
видится хаотичным, случайным, в ходе которого постоянно возрастает энтропия,
то для регулирования этого процесса, для введения его в какие-то рамки,
нужен великий человек, который сможет этот процесс структурировать.
Этот великий человек, таким образом, противостоит, с одной стороны,
тупости и агрессивности каждого из своих подданных, а с другой - хаосу и
разрушительности, свойственным историческому процессу вообще. При этом, если
согласиться, что исторический процесс хаотичен и ведет к разрушению и
гибели, то насильственные меры, применяемые для того, чтобы противостоять
этому хаосу и разрушению, будут восприниматься не только как вполне
приемлемые, но и как гуманные и необходимые, а сопровождающие насилие
жертвы - как неизбежные.
Следующий фактор - это представление политика или политической элиты о
миссии - своей, своего народа, своей партии или любой другой группы, с
которой идентифицируют себя субъекты политического процесса. Если "мы",
допустим, белые люди, или "мы", коммунисты, или "мы", патриоты, призваны
осуществлять некую миссию, некие принципиальные изменения в обществе,
привести его к правде, к истине, осуществить Божественное предназначение, то
тогда вопрос о допустимости насилия не вызывает никаких сомнений. Его вполне
можно использовать, хотя бы для того, чтобы быстрее достичь высшей цели,
которая, безусловно, оправдывает средства.
И, наконец, еще один фактор - ориентация в политике не столько на
решение повседневных проблем, сколько на некий идеальный мир. Такая