"Диана Чемберлен. Тайная жизнь" - читать интересную книгу автора

не могу остановить дрожь. Я солгу насчет словаря и скажу, что нашла его, так
что не доставлю неприятностей миссис Ренфрью.
Я не думала, что миссис Ренфрью любит меня, но кроме словаря она дала
мне и эту тетрадь. Она сказала, что я должна записывать в нее, как в
дневник, не только то, что случается каждый день, но и то, что я думаю о
том, что случилось. Я засмеялась, когда она это сказала, потому что у меня
будет больше неприятностей, чем обычно, если она узнает, что я думаю. Она,
должно быть, прочитала мои мысли, потому что сказала:
- Кэйт, этот дневник только для твоих глаз. Ты не должна показывать его
ни мне, ни кому-нибудь другому.
Это придало мне хорошее ощущение, как если бы у меня появился тайный
друг, которому я могла бы рассказать все. Я должна была хорошо спрятать эту
тетрадь, потому что, если Ма найдет ее, она убьет меня и миссис Ренфрью
тоже. Я могу позволить Кайлу прочесть ее, специально, чтобы он предложил,
где ее спрятать, может, под открепленной половицей у меня под кроватью? Ма
не умеет ни читать, ни писать. Когда она видит, что мы пишем, она говорит,
что это выглядит, будто дьявол царапает, а когда Кайл читает вслух из Библии
ночь напролет, она говорит, что он, должно быть, знает это на память, потому
что ни один мальчик четырнадцати лет не может читать так хорошо.
Папа припрятал несколько книг для нас в летнем домике, так что Ма не
знала про них. Иногда он их притаскивал и давал нам читать вместо работы, а
потом делал работу вместо нас, так что Ма ничего не знала. Он делал это с
тех самых пор, как мы были еще маленькими, так что Кайл и я читали лучше
всех в округе.
Кайл говорит, что после того, как миссис Ренфрью была так добра ко мне,
я должна перестать делать в классе вещи, которые ее огорчают, например,
ловить в воздухе воображаемых жуков, когда она преподает, или изображать,
что на меня напала икота. Я говорила Кайлу, что здесь ничего не поделаешь.
Это нечто, происходящее помимо меня, и тут ничем не поможешь. Может быть, Ма
права, и внутри меня сидит дьявол. Я хотела бы, чтобы одна из ее порок
выгнала его из меня раз и навсегда.
Кайл сидит рядом со мной, когда я пишу это, и помогает мне в
правописании. Мы сидим на развесистой ветви старого вяза в нашем дворе.
Отсюда мы можем видеть дом и узкие тропинки в лесу, а нас никто увидеть не
может.
Кайл говорит, чтобы я написала, какая Ма сумасшедшая. Мы не знали, что
Ма сумасшедшая до того, как несколько лет тому назад услышали, что другие
дети в школе говорили о ней, повторяя, я думаю, то, что говорили их матери:
что она, похоже, свихнулась. Ее надо запирать, говорили они. До этого я
думала, что все матери говорят о людях, которых нет, и каждый день стирают
рубашки, которые они выстирали накануне. Однажды она вытащила меня из
постели посредине ночи, чтобы переменить мне рубашку, хотя уже сделала это
утром.
Ма также боится индейцев, и пока Кайл не убедил меня, что в округе нет
никаких индейцев, я тоже боялась их. Иногда ночью я просыпаюсь и слышу, как
кресло-качалка медленно двигается по крыльцу. Оно поскрипит в одном
направлении, затем в другом, затем остановится. Я знаю, что если подойду к
окну, то увижу в качалке Ма со ртом, открытым, как для молитвы, с широко
открытыми остановившимися глазами, с заряженным ружьем наперевес. Она иногда
оставалась так всю ночь, подстерегая индейцев.