"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Девичьи игрушки " - читать интересную книгу автора - Тебе чего? - зло окрысился на не вовремя зашедшего слугу.
- Господин Расейской Академии копиист Иван Семеныч Барков пожаловали! - объявил тот. - Просить, что ли? Али сказать, что нету вас? Знал, что хозяин всегда терял покой после визитов означенной персоны. "Вот же принесла нелегкая! Или у него нюх на водку с закуской?" Пока думал да гадал, в столовую, решительно отодвинув в сторону служителя, прошествовал злоязыкий буян. Не доходя до накрытого стола и не глядя на яства, а лишь на Александра Петровича, глаза в глаза, застыл и протянул руки вперед. - Виват, Сумароков, первый российский стихотворец! Сказав сие торжественным гласом, повернулся и пошел прочь. У господина сочинителя от неожиданности отобрало речь. Он лишь мог что-то невнятно шипеть да скрипеть. Однако ж хватило сил показать знаками слуге, чтоб задержал визитера. Рюмка "сумароковки" помогла прийти в память. - Иван Семенович, любезнейший, да куда же ты так быстро?! Вскочил на ноги и мигом очутился рядом с нечаянным гостем. - А откушать? Чем Бог послал?! Барков не стал долго, чиниться и упираться. Уселся за стол и сразу по-хозяйски налил себе водки. Да не в хрустальную рюмку, а в стакан. Хлобыстнул одним махом. Хакнул, не закусив. Посидел минуты две-три. Было видно, как перед тем зеленушное лицо его зарозовелось. В глазах заплясали веселые чертики. - Чем новеньким порадуете читателя в ближайшее время? - благодушно поинтересовался у хозяина. Приволок из кабинета пухлую рукопись и давай вдохновенно читать свежеоконченную трагедию. Чуть было о завтраке не забыл. Слава богу, гость напомнил. Разлил "сумароковку" (на сей раз уже в рюмки) и провозгласил тост за Ея Величество Поэзию Российскую. Александр Петрович охотно поддержал. Закусили. Потом горяченького. За ним курица-балычок. И вирши, вирши. Подлинное застолье духа. Господин копиист по ходу чтения делал замечания, и драматург часто дивился, как же это ему самому в голову не пришло. Шкарябал тут же на полях, чтоб не забыть поправить при беловой переписке. Наконец Барков с видом сытого кота откинулся в креслах и деликатно отрыгнул. - Александр Петрович, не одолжишь ли рублем дней на пять? Сумароков в душе закляк, но вида не подал. Рубль. Ведь не вернет, поди. А деньги немалые. Полведра водки купить можно. - Э-э-э... - Ежели нет, так нет. Без обид. Как же, без обид. Не дашь, а потом так на весь Петербург ославит, как только один он и может. В своих срамных стишатах. Сколько раз сам Александр Петрович пробовал сочинять такие же. Не получалось. Вроде и слова те же, а бойкости да живости нет. - Э-э-э... Ничего, коли будет мелочью? - Позвенел в кармане серебром да медью. Помнится, завалялось там копеек восемьдесят семь или девяносто с |
|
|