"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Девичьи игрушки " - читать интересную книгу автора

- Тебе чего? - зло окрысился на не вовремя зашедшего слугу.
- Господин Расейской Академии копиист Иван Семеныч Барков пожаловали! -
объявил тот. - Просить, что ли? Али сказать, что нету вас?
Знал, что хозяин всегда терял покой после визитов означенной персоны.
"Вот же принесла нелегкая! Или у него нюх на водку с закуской?"
Пока думал да гадал, в столовую, решительно отодвинув в сторону
служителя, прошествовал злоязыкий буян. Не доходя до накрытого стола и не
глядя на яства, а лишь на Александра Петровича, глаза в глаза, застыл и
протянул руки вперед.
- Виват, Сумароков, первый российский стихотворец!
Сказав сие торжественным гласом, повернулся и пошел прочь.
У господина сочинителя от неожиданности отобрало речь. Он лишь мог
что-то невнятно шипеть да скрипеть. Однако ж хватило сил показать знаками
слуге, чтоб задержал визитера.
Рюмка "сумароковки" помогла прийти в память.
- Иван Семенович, любезнейший, да куда же ты так быстро?!
Вскочил на ноги и мигом очутился рядом с нечаянным гостем.
- А откушать? Чем Бог послал?!
Барков не стал долго, чиниться и упираться. Уселся за стол и сразу
по-хозяйски налил себе водки. Да не в хрустальную рюмку, а в стакан.
Хлобыстнул одним махом. Хакнул, не закусив. Посидел минуты две-три. Было
видно, как перед тем зеленушное лицо его зарозовелось. В глазах заплясали
веселые чертики.
- Чем новеньким порадуете читателя в ближайшее время? - благодушно
поинтересовался у хозяина.
Тот словно ожидал позволения.
Приволок из кабинета пухлую рукопись и давай вдохновенно читать
свежеоконченную трагедию. Чуть было о завтраке не забыл. Слава богу, гость
напомнил. Разлил "сумароковку" (на сей раз уже в рюмки) и провозгласил тост
за Ея Величество Поэзию Российскую. Александр Петрович охотно поддержал.
Закусили. Потом горяченького. За ним курица-балычок.
И вирши, вирши.
Подлинное застолье духа.
Господин копиист по ходу чтения делал замечания, и драматург часто
дивился, как же это ему самому в голову не пришло. Шкарябал тут же на полях,
чтоб не забыть поправить при беловой переписке.
Наконец Барков с видом сытого кота откинулся в креслах и деликатно
отрыгнул.
- Александр Петрович, не одолжишь ли рублем дней на пять?
Сумароков в душе закляк, но вида не подал. Рубль. Ведь не вернет, поди.
А деньги немалые. Полведра водки купить можно.
- Э-э-э...
- Ежели нет, так нет. Без обид.
Как же, без обид. Не дашь, а потом так на весь Петербург ославит, как
только один он и может. В своих срамных стишатах. Сколько раз сам Александр
Петрович пробовал сочинять такие же. Не получалось. Вроде и слова те же, а
бойкости да живости нет.
- Э-э-э... Ничего, коли будет мелочью? - Позвенел в кармане серебром да
медью.
Помнится, завалялось там копеек восемьдесят семь или девяносто с