"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Девичьи игрушки " - читать интересную книгу автора А вот это уж дудки! Никого прославлять Прохору не позволили. Схватив в
охапку клетку и треуголку, поэт шампанской пробкой вылетел из дома благодетеля. Ему вослед несся здоровый мужской гогот великого гения России. О конфузии господина копииста Ломоносов никогда не поминал. Только как-то раз, когда они вместе разбирали очередное трудное место из Несторовой летописи, вдруг хитро прищурился на помощника и поинтересовался: - Ты это что ж, мою оду императрице сорок седьмого года имел в виду? И тут же продекламировал для сравнения: Царей и царств земных отрада, Возлюбленная тишина... А потом ни с того ни с сего продолжил с того места, где был прерван Прохор: Тебе воздвигну храмы многи И позлащенные чертоги Созижду в честь твоих доброт. - Ну-ну... - И непонятно было, что хотел этим сказать профессор: то ли осуждал дерзкого подражателя, то ли признавал его над собой превосходство. Однако ж организм требовал опохмелиться. Поэт стоял на мосту и тупо поплевывал вниз, в покрытую льдом реку. В голове уже не пчелы гудели, а большей лаврский колокол бил. Мимо него пару раз прошелся блюститель неряшливо, но прилично, не стал. И только видя, что время идет, а господинчик убираться восвояси не намерен, слуга закона приблизился и громко кашлянул. Молодой человек обернулся. - Что тебе? - Вперил глаза, полные неизбывной муки. - Не положено, - заявил олицетворенный порядок. Поэт хотел было послать прилипалу куда подальше, но сдержался. Лишние неприятности ему сейчас были ни к чему. - Что так? - Потому как першпектива, - пояснили ему. - Сама государыня ездить изволят. Так что проходите-ка лучше, сударь. Он еще что-то говорил. Нудное и правильное. Но слова его не доходили до сознания поэта, а только еще больше ранили больную голову, стуча назойливыми молоточками по вискам. - У тебя алтына нет? Заплывшие жиром глазки вояки часто захлопали. - Ась? - Спрашиваю: есть ли у тебя алтын? Правоохранитель враз приосанился, подобрался и грозно надвинулся на попрошайку. - А ну убирайся отседова! Поэт плюнул ему под ноги, развернулся и побрел восвояси куда-то в сторону Васильевского острова. - Ходют тут всякие! - ранил его спину рассерженно-змеиный шип |
|
|