"Джеймс Хэдли Чейз. Итак моя прелесть" - читать интересную книгу автора

Если б только она могла сказать Терри всю правду, но ведь он такой
невыносимо правильный. Нет, об этом придется молчать. Она вернулась в
постель, и тут глаза ее оживились при виде коробочки с кремом "Диана". Она
взяла коробочку в руки и сняла обертку.
"Может, он ворюга, - подумала она, - но не жмот".
Лана больше не верила в выдумку про журнал "Нью-Йоркер". Он заплатил
две тысячи - бешеные деньги! - за полученную от нее информацию...
Она отвернула крышку и посмотрела на белый крем, источавший нежный
аромат растертых лепестков орхидеи. Затаив дыхание, с наслаждением намазала
она руки смертоносным кремом. Правда, ее немного разочаровало, что это
вожделенное действо не доставило ей того удовольствия, на которое она
рассчитывала.
Через некоторое время, так ничего и не придумав, Лана закрыла глаза и
задремала. В полудреме она уговаривала себя, что все образуется, что она
убедит Терри. А после обеда сходит в агентство и разузнает про
однокомнатную квартиру.
Незаметно она уснула, а час спустя вдруг очнулась от холода. В
недоумении поглядела на часы и увидела, что уже без двадцати одиннадцать.
Подумала, не выпить ли кофе, но уж больно не хотелось вылезать из-под
одеяла. Вдобавок к ознобу появились слабость, вялость. Этот усиливающийся
озноб встревожил ее... Уж не заболевает ли она?
Вдруг ни с того ни с сего в рот хлынула желчь, она не успела
сдержаться, и ее вырвало на постельное белье. Она почувствовала, что руки
жжет как огнем.
В испуге она хотела откинуть одеяло и встать, но это оказалось ей не
под силу.
Она вся закоченела и покрылась липким потом, зато руки горели и еще
нестерпимо жгло в горле.
"Что это со мной?" - ужаснулась она. Сердце рвалось из груди, не
хватало воздуха.
Она заставила себя встать, но ноги не послушались ее. Она свернулась
на полу, беспомощно протянув руки к телефону, стоявшему рядом на столике.
Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но захлебнулась
отвратительной, зловонной желчью, заполнившей рот и капавшей из носа на
розовую ночную рубашку.


В половине девятого вечера Гарри Льюис вышел из своего кабинета и в
лифте, обитом красным бархатом, спустился на второй этаж, не забыв кивнуть
молоденькому лифтеру.
Загорелый юноша в чистой и отутюженной темно-зеленой с бежевым форме
Казино, в белых хлопчатобумажных перчатках, светясь от радости, что его
узнали, благодарно склонил голову.
Это был любимый час Льюиса, когда Казино начинало оживать. Больше
всего ему нравилось выходить на просторный балкон и смотреть вниз, на
террасу, где выпивали, разговаривали, отдыхали его клиенты, перед тем как
заполнить ресторан и потом разойтись по игорным комнатам.
- Мистер Льюис...
Льюис обернулся, удивленно подняв брови. Он не любил, когда ему мешали
в эти дорогие для него мгновения, но при виде хорошенькой темноволосой