"Антон Павлович Чехов. На подводе" - читать интересную книгу автора

нем все было новенькое, и Марье Васильевне он очень нравился, и, сидя
рядом с ним, она все конфузилась. Она привыкла видеть у себя экзаменаторов
холодных, рассудительных, а этот не помнил ни одной молитвы и не знал, о
чем спрашивать, и был чрезвычайно вежлив и деликатен, и ставил одни
пятерки.
- А я к Баквисту еду, - продолжал он, обращаясь к Марье Васильевне, -
но, говорят, его нет дома?
С шоссе свернули на проселочную дорогу: Ханов впереди, Семен за ним.
Четверка ехала по дороге, шагом, с напряжением вытаскивая из грязи тяжелый
экипаж. Семен лавировал, объезжая дорогу, то по бугру, то по лугу, часто
спрыгивая с телеги и помогая лошади. Марья Васильевна думала все о школе,
о том, какая будет задача на экзамене - трудная или легкая. И ей было
досадно на земскую управу, в которой она вчера никого не застала. Какие
беспорядки! Вот уже два года, как она просит, чтобы уволили сторожа,
который ничего не делает, грубит ей и бьет учеников, но ее никто не
слушает. Председателя трудно застать в управе, а если застанешь, то он
говорит со слезами на глазах, что ему некогда; инспектор бывает в школе
раз в три года и ничего не смыслит в деле, так как раньше служил по акцизу
и место инспектора получил по протекции; училищный совет собирается очень
редко и неизвестно, где собирается; попечитель - малограмотный мужик,
хозяин кожевенного заведения, неумен, груб и в большой дружбе со сторожем,
- и бог знает, к кому обращаться с жалобами и за справками...
"Он в самом деле красив", - подумала она, взглянув на Ханова.
А дорога все хуже и хуже... Въехали в лес. Тут уж сворачивать негде,
колеи глубокие, и в них льется и журчит вода. И колючие ветви бьют по лицу.
- Какова дорога? - спросил Ханов и засмеялся.
Учительница смотрела на него и не понимала: зачем этот чудак живет
здесь? Что могут дать ему в этой глуши, в грязи, в скуке его деньги,
интересная наружность, тонкая воспитанность? Он не получает никаких
преимуществ от жизни и вот так же, как Семен, едет шагом, по
отвратительной дороге, и терпит такие же неудобства.
Зачем жить здесь, если есть возможность жить в Петербурге, за границей?
И казалось бы, что стоит ему, богатому человеку, из этой дурной дороги
сделать хорошую, чтобы не мучиться так и не видеть этого отчаяния, какое
написано на лицах у кучера и Семена; но он только смеется, и, по-видимому,
для него все равно и лучшей жизни ему по нужно. Он добр, мягок, наивен, не
понимает этой грубой жизни, не знает ее так же, как на экзамене не знал
молитв. Жертвует он в школы одни только глобусы и искренно считает себя
полезным человеком и видным деятелем по народному образованию. А кому
нужны тут его глобусы!
- Держись, Васильевна! - сказал Семен.
Телега сильно накренилась - сейчас упадет; на ноги Марьи Васильевны
навалилось что-то тяжелое - это ее покупки. Крутой подъем на гору, по
глине; тут в извилистых канавах текут с шумом ручьи, вода точно изгрызла
дорогу - и уж как тут ехать! Лошади храпят. Ханов вылез из коляски и идет
по краю дороги в своем длинном пальто. Ему жарко.
- Какова дорога? - сказал он опять и засмеялся. Этак экипаж сломать
недолго.
- А кто ж вам велит в такую погоду ездить! - проговорил Семен сурово. -
И сидели бы дома.