"Антон Павлович Чехов. Кошмар" - читать интересную книгу автора

соображения.
- Это ничего, - говорил он, - лишь бы только духовенство стояло на
высоте своего призвания и ясно сознавало свои задачи. К моему несчастью, я
знаю священников, которые, по своему развитию и нравственным качествам, не
годятся в военные писаря, а не то что в священники. А вы согласитесь,
плохой учитель принесет школе гораздо меньше вреда, чем плохой священник.
Кунин взглянул на отца Якова. Тот сидел согнувшись, о чем-то усердно
думал и, по-видимому, не слушал гостя.
- Яша, поди-ка сюда! - послышался женский голос из-за перегородки.
Отец Яков встрепенулся и пошел за перегородку. Опять началось шушуканье.
Кунина защемила тоска по чаю.
"Нет, не дождусь я тут чаю! - подумал он, глядя на часы. - Да кажется,
тут я не совсем желанный гость. Хозяин не соблаговолил со мной и одного
слова сказать, а только сидит да глазами хлопает".
Кунин взялся за шляпу, дождался отца Якова и простился с ним.
"Даром только утро пропало! - злился он дорогой. - Бревно! Пень! Школой
он так же интересуется, как я прошлогодним снегом. Нет, не сварю я с ним
каши!
Ничего у нас с ним не выйдет! Если бы предводитель знал, какой здесь
поп, то не спешил бы хлопотать о школе. Надо сперва о хорошем попе
позаботиться, а потом уж о школе!"
Кунин теперь почти ненавидел отца Якова. Этот человек, его жалкая,
карикатурная фигура, в длинной, помятой ризе, его бабье лицо, манера
служить, образ жизни и канцелярская, застенчивая почтительность оскорбляли
тот небольшой кусочек религиозного чувства, который оставался еще в груди
Кунина и тихо теплился наряду с другими нянюшкиными сказками. А холодность
и невнимание, с которыми он встретил искреннее, горячее участие Кунина в
его же собственном деле, было трудно вынести самолюбию...
Вечером того же дня Кунин долго ходил по комнатам и думал, потом
решительно сел за стол и написал архиерею письмо. Попросив денег для школы
и благословения, он, между прочим, искренно, по-сыновьи, изложил свое
мнение о синьковском священнике. "Он молод, - написал он, - недостаточно
развит, кажется, ведет нетрезвую жизнь и вообще не удовлетворяет тем
требованиям, которые веками сложились у русского народа по отношению к его
пастырям". Написав это письмо, Кунин легко вздохнул и лег спать с
сознанием, что он сделал доброе дело.
В понедельник утром, когда он еще лежал в постели, ему доложили о
приходе отца Якова. Вставать ему не хотелось, и он велел сказать, что его
нет дома. Во вторник уехал он на съезд и, вернувшись в субботу, узнал от
прислуги, что без него ежедневно приходил отец Яков.
"Как, однако, ему мои крендельки понравились!" - подумал Кунин.
В воскресенье, перед вечером, пришел отец Яков. На этот раз не только
полы, но даже и шляпа его была обрызгана грязью. Как и в первое свое
посещение, он был красен и потен, сел, как и тогда, на краешек кресла.
Кунин порешил не начинать разговора о школе, не метать бисера.
- Я вам, Павел Михайлович, списочек учебных пособий принес... - начал
отец Яков.
- Благодарю.
Но по всему видно было, что отец Яков не из-за списочка пришел. Вся его
фигура выражала сильное смущение, но в то же время на лице была написана