"Антон Павлович Чехов. Невеста" - читать интересную книгу автора

но все еще по-прежнему была затянута, и бриллианты блестели у нее на
пальцах.
- Милая моя! - говорила она, дрожа всем телом. - Милая моя!
Потом сидели и молча плакали. Видно было, что и бабушка и мать
чувствовали, что прошлое потеряно навсегда и бесповоротно: нет уже ни
положения в обществе, ни прежней чести, ни права приглашать к себе в
гости; так бывает, когда среди легкой, беззаботной жизни вдруг нагрянет
ночью полиция, сделает обыск, и хозяин дома, окажется, растратил,
подделал, - и прощай тогда навеки легкая, беззаботная жизнь!
Надя пошла наверх и увидела ту же постель, те же окна с белыми,
наивными занавесками, а в окнах тот же сад, залитый солнцем, веселый,
шумный. Она потрогала свой стол, посидела, подумала. И обедала хорошо, и
пила чай со вкусными, жирными сливками, но чего-то уже не хватало,
чувствовалась пустота в комнатах, и потолки были низки. Вечером она легла
спать, укрылась, и почему-то было смешно лежать в этой теплой, очень
мягкой постели.
Пришла на минутку Нина Ивановна, села, как садятся виноватые, робко и с
оглядкой.
- Ну, как, Надя? - спросила она, помолчав. - Ты довольна? Очень
довольна?
- Довольна, мама.
Нина Ивановна встала и перекрестила Надю и окна.
- А я, как видишь, стала религиозной, - сказала она. - Знаешь, я теперь
занимаюсь философией и всё думаю, думаю... И для меня теперь многое стало
ясно, как день. Прежде всего надо, мне кажется, чтобы вся жизнь проходила
как сквозь призму.
- Скажи, мама, как здоровье бабушки?
- Как будто бы ничего. Когда ты уехала тогда с Сашей и пришла от тебя
телеграмма, то бабушка, как прочла, так и упала; три дня лежала без
движения.
Потом все богу молилась и плакала. А теперь ничего.
Она встала и прошлась по комнате.
"Тик-ток... - стучал сторож. - Тик-ток, тик-ток..."
- Прежде всего надо, чтобы вся жизнь проходила как бы сквозь призму, -
сказала она, - то есть, другими словами, надо, чтобы жизнь в сознании
делилась на простейшие элементы, как бы на семь основных цветов, и каждый
элемент надо изучать в отдельности.
Что еще сказала Нина Ивановна и когда она ушла, Надя не слышала, так
как скоро уснула.
Прошел май, настал июнь. Надя уже привыкла к дому. Бабушка хлопотала за
самоваром, глубоко вздыхала; Нина Ивановна рассказывала по вечерам про
свою философию; она по-прежнему проживала в доме, как приживалка, и должна
была обращаться к бабушке за каждым двугривенным. Было много мух в доме, и
потолки в комнатах, казалось, становились всё ниже и ниже. Бабуля и Нина
Ивановна не выходили на улицу из страха, чтобы им не встретились отец
Андрей и Андрей Андреич. Надя ходила по саду, по улице, глядела на дома,
на серые заборы, и ей казалось, что в городе всё давно уже состарилось,
отжило и всё только ждет не то конца, не то начала чего-то молодого,
свежего. О, если бы поскорее наступила эта новая, ясная жизнь, когда можно
будет прямо и смело смотреть в глаза своей судьбе, сознавать себя правым,