"Джон Чивер. Буллет-Парк" - читать интересную книгу автора

стиральной машиной в подвале. В передней Нейлза встретила собака - старый
рыжий сеттер Тесси,- вот уже двенадцать лет сопровождавшая его на охоту.
Тесси начала приметно глохнуть: когда хлопала входная дверь, она думала, что
это ружейный выстрел, и всякий раз выскакивала на газон, готовая ринуться за
подбитой дичью. Морда, шерсть под хвостом и передние лапы были у нее уже
совершенно седые, и она с трудом поднималась по лестнице. Вечером,
отправляясь наверх спать, Нейлз легонько ее подталкивал. Иногда она слегка
повизгивала от боли. Это было жалкое старческое хныканье, какого в доме
Нейлзов с самого дня его покупки никто, кроме Тесси (пока еще), не издавал.
Нейлз частенько беседовал с ней, как с очень близким человеком, что,
разумеется, было несколько смешно. Встав с постели, он желал Тесси доброго
утра и осведомлялся, хорошо ли она спала. А когда постукивал по барометру и
смотрел в окошко на небо, справлялся с ее мнением о погоде. За утренним кофе
он непременно предлагал ей сухарик и обсуждал с ней передовую в "Нью-Йорк
таймс", а усаживаясь в машину, чтобы ехать на станцию, советовал ей, как
добрый наставник, с толком провести день. Приехав с работы и готовя
коктейли, он потчевал ее крекерами или китайскими орешками; он и камин
разжигал главным образом для ее удовольствия. Нейлз давно про себя решил,
что когда Тесси придет время умирать, он выведет ее за розовый куст позади
дома и собственноручно пристрелит. Как все старики, она была подвержена
различным страхам. Она боялась высоты, а гроза приводила ее в панику. С
первыми же раскатами грома она бежала в комнату, где в это время находился
Нейлз, и не покидала его, покуда не уверится, что гроза прошла стороной.
Осенью Нейлз все еще брал ее с собой на охоту.
Нэлли стояла у плиты и жарила бекон. Нейлз подошел к ней и нежно обнял
ее за талию. Нейлз любил Нэлли. Быть может, любить Нэлли и было его
призванием в жизни. Мысль о том, что Нэлли суждено рано или поздно умереть,
никогда не приходила ему в голову. Она была бессмертна. Но если бы она
умерла прежде его, вполне возможно, что он сложил бы на ее могиле жертвенный
костер и бросился в огонь. Нейлз был однолюб и непоколебимо верил в святость
брачных уз. Многие его знакомые усматривали в этом нечто ненормальное, чуть
ли не извращение. На протяжении его жизни Нейлзу представлялось немало
случаев совершить небольшой экскурс в сторону. Но всякий раз, когда
кто-нибудь - разведенная ли жена, пылкая вдова или замужняя искательница
приключений - покушался на его целомудрие, его орган любви проявлял позорное
равнодушие, словно указывая своему обладателю дорогу домой. Нет, для Нейлза
не было на свете женщин, кроме Нэлли. И будь он поэтом, он бы написал оду ее
ногам, ее груди, бедрам, спине. Ему и в самом деле приходила в голову мысль
запечатлеть в стихах свою земную и небесную любовь к Нэлли. Пейзажи, что
открывались его духовному взору всякий раз, как он к ней прикасался,
туманили ему голову. Как она хороша, как неповторимо прекрасна! Способность
восхищаться красками и формами природы, всеми ее зримыми проявлениями имела
своим источником его неувядаемый восторг перед красотою Нэлли.
Они завтракали в столовой. Нейлз вышел в холл и, задрав голову, стал
звать сына:
- Тони, завтрак на столе!
- Но ведь его нет дома, милый,- сказала Нэлли.- Он у Пендлтонов. Ты сам
его забросил к ним по дороге в церковь, неужели ты забыл?
- Ах да,- смущенно сказал Нейлз.
Он никак не мог до конца осознать, что его мальчик свободно выходит за