"Джон Чивер. Бриллианты Кэботов" - читать интересную книгу автора

может существовать нетерпимость, покуда спустя много времени ко мне в
Уэстчестер не приехала на День благодарения моя матушка.
Было это несколько лет тому назад, когда в Новой Англии еще не
завершилось строительство автомагистралей и поездка туда из Нью-Йорка или
Уэстчестера занимала больше четырех часов. Я выехал пораньше и Сперва
остановился в Хейверхилле, где забрал свою племянницу из пансиона мисс
Пикок. Потом направился дальше, в Сент-Ботолфс - там, сидя в прихожей на
стуле церковного причетника, меня дожидалась мать. Островерхую резную
спинку стула украшала геральдическая лилия. Из какой промозглой от сырости
церкви уволокли эту вещь? Мать сидела в пальто; у ног ее стоял саквояж.
- Я готова, - сказала она. Наверно, она сидела так уже с неделю. Она
выглядела отчаянно одинокой. - Хочешь что-нибудь выпить?
Наученный опытом, я не поддался на соблазн. Скажи я "хочу", мать
заглянула бы в кладовку и вернулась с грустной улыбкой и словами: "Все
виски выпил твой братец". Итак, мы тронулись обратно в Уэстчестер. День
выдался пасмурный, холодный, и дорога показалась мне утомительной, хотя, я
думаю, не усталость была причиной того, что произошло потом. Я завез
племянницу в Коннектикут, к брату, и двинулся домой. Добрались мы затемно.
К приезду матери у моей жены все было приготовлено, как обычно. Пылал
огонь в камине, на пианино - ваза с розами, к чаю - сандвичи с анчоусной
пастой.
- Какая прелесть, когда в доме цветы, - сказала моя мать. - Я так их
люблю. Жить не могу без цветов. Если б я вдруг лишилась средств и мне
пришлось выбирать - цветы или продукты, я, вероятно, выбрала бы цветы...
Я не стремлюсь создать для вас образ тонной старой дамы, ибо нередко
она отступала от этой роли. Упомяну, с большой неохотой, одно
обстоятельство, о котором после смерти матери мне рассказала ее сестра.
Оказывается, был случай, когда она ходила наниматься в Бостоыскую полицию.
У нее было много денег в ту пору, и для чего ей это понадобилось, понятия
не имею. Допускаю, что ее прельщало полицейское поприще. Не знаю, в каком
отделе она собиралась служить, но воображение неизменно рисует мне ее в
темно-синей форме, со связкой ключей у пояса и дубинкой в правой руке. Моя
бабка отговорила ее от этой затеи, и все же в облике матери, когда она,
прихлебывая чай, сидела у нашего камина, сквозило нечто полицейское. В тот
вечер она старалась держаться как на светском рауте - в меру своего
понимания. В связи с чем стоит вспомнить ее любимую присказку: "Вероятно,
к нам в семью все-таки просочилась капля плебейской крови. Иначе откуда бы
в тебе это пристрастие к ветхой и рваной одежде? Иметь такой выбор - и
вечно отдавать предпочтение обноскам!"
Я приготовил коктейль и сказал, как рад был повидаться с племянницей.
- У мисс Пикок перемены, - печально сказала моя мать.
- Да? Я не знал. Какие?
- Ограничений больше нет.
- Не понимаю.
- Туда стали принимать евреев. - Она выстрелила в меня последним
словом.
- Поговорим на другую тему, ладно? - сказал я.
- Почему? Ты первый начал.
- Моя жена - еврейка, мама.
Жена в это время была на кухне.