"Джон Чивер. Наваждение" - читать интересную книгу автора

- авария самолета, новая прислуга Фаркерсонов, Энн, обиженная пьяницей
отцом, - которая неотвратимо привела его к этой беде. Да, он в беде.
Однажды в северных лесах, возвращаясь с речки, где ловил форель, он
заблудился, и теперь его угнетало то же чувство - как ни бодрись, ни
крепись, ни храбрись и ни упорствуй, а все равно не найти в густеющих
сумерках тропу, с которой он сбился. Запахло ночным лесом. Этот тусклый
запах был невыносим, и Франсис отчетливо понял, что достиг точки, где
придется сделать выбор.
Можно пойти к психиатру, как мисс Рейни. Можно пойти в церковь -
спасаться от похоти исповедью. Можно сходить здесь на Манхэттене в
"датское массажное заведение" - знакомый коммивояжер дал как-то адресок.
Можно овладеть Энн силой - или же надеяться, что случай убережет от этого.
И можно напиться. От жизни, от плоти своей не уйдешь; он, как всякий
мужчина, создан быть отцом тысяч - и какой кому вред от свидания, если оно
позволит и ему и Энн радостней взглянуть на мир? Нет, это ложный ход
мыслей, надо вернуться к первому варианту, к психиатру. У него был записан
телефон врача, чьими услугами пользовалась мисс Рейни; он позвонил и
попросил безотлагательно принять его. На службе он усвоил напористый тон,
и, хотя секретарша врача сказала, что на ближайшие недели все уже
заполнено, Франсис настоял на том, чтобы его приняли сегодня же, - и был
записан на пять часов.
Здание, где обретался психиатр, почти все было занято кабинетами зубных
и иных врачей, и в коридорах веяло конфетными запахами полосканий и
памятью былой боли. Характер Франсиса формировался на решениях,
принимаемых самостоятельно и в одиночку. Прыгнуть в воду с высокого
трамплина, повторить, не струсив, смелый фортель, быть чистоплотным, не
опаздывать, не лгать, не делать гадостей... Отказ от этой одинокой
самостоятельности означал крушение его понятий о силе характера. Он был
растерян, ошеломлен до отупения. Местом его теперешнего iniserere mei Deus
[Помилуй меня, боже (лат.) - молитва кающегося грешника] была врачебная
приемная, каких множество. Отдавая символическую дань прелестям домашнего
уюта, ее уставили цветочными горшками, статуэтками, кофейными столиками и
развесили гравюры с изображениями засыпанных снегом мостов и летящих
гусей, хотя не было здесь - в этой грубой пародии на семейный очаг - ни
детей, ни супружеского ложа, ни даже кухонной плиты, и в неприемные часы
здесь было пусто, и зашторенные окна выходили на темный колодец двора.
Франсис назвал секретарше свое имя и адрес - и увидел, что сбоку возник и
направляется к нему полисмен.
- Стойте как стояли, - сказал полисмен. - Не двигайтесь. Руки держите
как держали.
- Мне кажется, тут все в порядке, - начала секретарша. - Мне кажется, и
так...
- А мы проверим, - сказал полисмен и принялся охлопывать костюм
Франсиса, не спрятано ли у него там что. Пистолеты? Ножи? Ломик? Ничего не
обнаружив, полисмен ушел, а секретарша, волнуясь, стала извиняться:
- По телефону ваш голос звучал очень возбужденно, мистер Уид, а один из
пациентов доктора угрожал его убить, и мы вынуждены принимать меры
предосторожности. Пожалуйста, пройдите в кабинет.
Франсис толкнул дверь докторского логова, раздался перезвон
электрического колокольчика. Войдя, Франсис тяжело сел на кушетку,