"Джон Чивер. Наваждение" - читать интересную книгу автора

иди домой".
Бывает, складки человеческих век покажутся вдруг жесткими, точно из
обветренного камня, а глаза глянут так пристально и люто, что просто
теряешься. Франсис бросил на Гертруду взгляд странный, нехороший, и та
испугалась. Франсис порылся в кармане - руки его дрожали - и вынул
четверть доллара.
- Иди домой, Гертруда, иди домой и никому не говори, Гертруда. Не го...
- Он задохнулся и поспешно ушел в комнату, а сверху голос Джулии уже
торопил его одеваться и ехать.
Мысль, что позднее сегодня он повезет Энн Мэрчисон домой, золотой нитью
прошила весь вечер, и Франсис хохотом встречал тупые остроты и утер слезу,
когда Мейбл Мерсер сообщила ему, что у нее умер котенок, и позевывал,
вздыхал, покряхтывал, потягивался, как всякий, кто нетерпеливо ждет
свидания. Браслет лежал в кармане. В ноздрях у Франсиса был запах травы, и
он под шумок разговоров прикидывал, где укромней будет поставить машину. В
особняке старого Паркера никто не живет, и подъездная аллея служит
"приютом влюбленных". Таунсенд-стрит упирается в тупик, и можно заехать
туда, за последний дом. Проулок, что раньше соединял Элм-стрит с рекой,
весь зарос кустарником, но он гулял там с детьми и помнит, как въехать и
укрыть машину в зарослях.
Уиды прощались с хозяевами последние; вчетвером они стояли в прихожей,
и хозяева не скрывали от них своего супружеского счастья.
- Она моя богиня, - говорил муж, прижимая к себе жену. - Она мое синее
небо. Шестнадцать лет живем, а я и теперь кусаю ее в плечи. Чувствую себя
с ней Ганнибалом, берущим перевалы Альп [в 218 году до н.э. карфагенский
полководец Ганнибал перешел через Альпы с войском, включавшим боевых
слонов, и с севера двинулся на Рим].
Уиды всю дорогу молчали. Дома Франсис не вышел из машины, не выключил
мотор.
- Ставь в гараж, - сказала Джулия, открывая дверцу. - Я сказала няне,
что в одиннадцать ей можно будет уйти. Кто-нибудь уже подвез ее домой.
Джулия ушла в дом, а Франсис остался сидеть в темноте. Придется,
значит, испытать все, что достается человеку, одуревшему от любви: и злую
похоть, и ревность, и досаду, выжимающую слезы, и даже презрение к себе, к
этой жалкой своей позе - положил локти на баранку, уронил глупую голову на
руки...


В юности Франсис был завзятым бойскаутом, и, помня наставления той
поры, он на следующий день рано ушел со службы и сыграл несколько партий в
сквош [игра, родственная теннису], но только сильнее возбудил себя игрой и
душем, лучше бы уж сидеть в конторе. Когда он приехал домой,
подмораживало, воздух резко пахнул холодами. В доме царила необычная
суета. Дети были в лучших своих нарядах, и когда Джулия сошла вниз, на ней
было бледно-лиловое, цвета лаванды, платье и бриллиантовое "солнце". Она
объяснила, в чем дело. В семь часов приедет мистер Хаббер снимать их для
семейной рождественской открытки. Она уже вынула из шкафа синий костюм
Франсиса и синий галстук - на этот раз фотография будет цветная. Джулия
была оживлена и весела. Она любила эти праздничные ритуалы.
Франсис пошел наверх переодеться. Он устал за день и устал томиться. Он