"Джон Чивер. Семейная хроника Уопшотов" - читать интересную книгу автора

развевались флаги. По фасаду Картрайтовского блока их висели целые
гирлянды. Они ниспадали складками над фасадом банка и свешивались со всех
грузовиков и фургонов.
Братья Уопшоты встали в четыре часа - они не выспались и, сидя на
жарком солнце, уже как бы пережили праздничный день. Мозес во время салюта
обжег руку. При другом залпе Каверли спалил себе брови. Они жили на ферме
в двух милях ниже поселка и поднялись на лодке вверх по реке еще до
рассвета, когда по сравнению с ночным воздухом речная вода, стекавшая с
лопасти короткого весла и обдававшая брызгами их руки, казалась
тепловатой. Они, как всегда, влезли в окно церкви Христа Спасителя и
зазвонили в колокола, разбудив тысячи, певчих птиц, многих жителей поселка
и всех собак в его пределах, включая овчарку мистера Плузински, жившего за
несколько миль от церкви, на Хилл-стрит.
- Да это уопшотовские парни! - услышал Мозес слова, донесшиеся из
темного окна в доме приходского священника. - Ложись-ка снова спать.
Каверли было тогда лет шестнадцать или семнадцать; такой же красивый,
как и брат, он отличался от него длинной шеей, пасторским наклоном головы
и дурной привычкой хрустеть суставами пальцев. Характера он был живого и
сентиментального, беспокоился о здоровье ломовой лошади мистера Хайрама и
с грустью смотрел на обитателей Дома моряков - пятнадцать-двадцать
глубоких стариков, сидевших на скамейках в грузовике и казавшихся
бесконечно усталыми. Мозес учился в колледже, за последний год он достиг
полной физической зрелости и обнаружил дар рассудительного и спокойного
восхищения самим собой. Сейчас, в десять часов, мальчики сидели на траве,
ожидая, когда их мать займет свое место на колеснице Женского клуба.
Миссис Уопшот основала Женский клуб в Сент-Ботолфсе, и это
обстоятельство каждый год отмечалось во время процессии. Каверли не помнил
ни одного 4 июля, чтобы его мать не выступила в своей роли основательницы.
Колесница представляла собой простую платформу, застланную восточным
ковром. Шесть или семь членов-учредительниц сидели на складных стульях
спиной к вознице. Миссис Уопшот, в шляпе, стояла у столика, время от
времени отпивая глоток воды из стакана, грустно улыбаясь
членам-учредительницам или какой-нибудь старинной приятельнице, которую
узнала среди публики, стоявшей вдоль пути. В таком виде, возвышаясь над
толпой, слегка сотрясаемая движением платформы, в точности как те статуи
святых, что носят осенью по улицам северной окраины Бостона для того,
чтобы на море стих жестокий шторм, миссис Уопшот ежегодно представала
взорам своих друзей и соседей, и то, что ее везли по улицам, казалось
вполне закономерным, так как не было в поселке человека, который сделал бы
для его процветания больше, чем она. Ведь это она учредила комитет для
сбора денег на постройку нового приходского дома при церкви Христа
Спасителя. Это она собрала средства на гранитную колоду для пойки лошадей,
стоявшую на углу. А когда колода стала ненужной, то по инициативе миссис
Уопшот в нее посадили герань и петунии. Новая средняя шкода на холме,
новое пожарное депо, новые светофоры, памятник погибшим на волне, да, да,
даже чистые общественные уборные на железнодорожном вокзале у реки - все
это было плодом изобретательности миссис Уопшот. Ее действительно
следовало благодарить, когда она проезжала по площади.
Мистера Уопшота, капитана Лиэндера, поблизости не было. Он стоял за
штурвалом парохода "Топаз" и вел его вниз по реке к бухте. Летом в хорошую