"Александр Чаянов. Венедиктов или достопамятные события жизни моей" - читать интересную книгу автора

белую кошечку, а я, поместившись у ее ног, читал творения
Коцебу, описания путешествия господина Карамзина и
трогательные стихи великого Державина.
Ах, друзья мои, как давно это было!
Через неделю отправился я в Москву, нашел Настенькин
домик сгоревшим, а Марью Прокофьевну исчезнувшей неизвестно
куда.
Прошло около месяца, пока я хлопотал о заграничном
паспорте. В те времена паспорта получались столь же трудно,
как и теперь. И только в конце октября переехали мы
прусскую границу. Перед нами промелькнул Берлин, еще
хранивший жизнь Великого Фридриха, Кельн с его башнями и
серыми волнами Рейна, Париж, где золото, женщины, вино и
гром военной славы уже закрыли собою заветы неподкупного
Максимильяна.
Настенька оставалась безучастной ко всему проплывающему
мимо. А я начал впадать в задумчивость тяжелую. Шитый
бисером кошелек, в котором моя мать, умирая, передала мне
наследие отца, бережно сохраненное ею, становился все более
и более легким. Будущее тревожило меня. Мы с Настенькой
привязались друг к другу до чрезвычайности. Но положение
наше было ложно. Она и думать не хотела о замужестве.
Тщательно запирала дверь своей комнаты, уходя спать. Я
пытался расспрашивать об ее жизни. Она рассказывала
неохотно, больше о своем детстве, о театральной школе.
Казалось, роковая тайна тяготела над ней, и было нужно еще
раз показаться на нашем пути маске трагедии, чтобы новой
кровью закрепить наше счастие.
29 апреля 1806 года прогуливались мы в окрестности
Фонтенебло, в лесах, где многие столетия охотились
французские короли и где Франциск замышлял фрески своего
замка. Буковые стволы, увитые плющем, и колючие кусты
застилали нашу дорогу. Я думал с тревогой, что сбились мы с
пути, как вдруг услышал лязг скрестившихся шпаг. Подняв
голову, увидел, что Настенька, смертельно бледная, смотрит
сквозь заросли на полянку. Смотря в направлении ее взгляда,
увидел я на зеленой траве группу мужчин в пестрых
кавалерийских мундирах, внимательно смотрящих на двух, с
ожесточением фехтующих. В ужасе узнал я в одном из
дуэлянтов Сейдлица. В этот же миг он увидел Настеньку и
отступил на шаг. Как удар молнии сверкнула шпага его
противника и пронзила его грудь. Он вскрикнул и упал лицом
в траву. Секунданты к нему подбежали. "C'est fini!" -
воскликнул пожилой офицер, беря руку безжизненного Сейдлица.
"Уведите меня отсюда", - услышал я Настенькин шепот.
Вечером рассказала она, прерывая свою повесть рыданиями,
что пьяный Венедиктов в роковую для себя ночь дождался
прихода не подчинявшейся ему дьявольской души, проиграл
Настеньку Сейдлицу и погиб, желая силою отнять свою расписку
у пруссака.