"Дуглас Престон, Линкольн Чайлд. Штурвал тьмы ("Пендергаст" #8)" - читать интересную книгу автора

жужжащие, без конца повторяющиеся звуки наполнили сознание Констанс, и весь
ее гнев, отчаянное желание знать больше как будто вытекли из нее, словно
вода из пробитого сосуда. Сильное желание исполнить просьбу Пендергаста
поблекло, куда-то исчезло. Ум сделался бдительным, ясным, почти спокойным.
Пение прекратилось, и она медленно открыла глаза.
- Ты по-прежнему жаждешь ответа на свой вопрос?
Наступило долгое молчание. Констанс вспомнила один из уроков - учение о
желании - и склонила голову.
- Нет, - солгала девушка, нуждаясь в информации больше, чем когда-либо.
Монах улыбнулся:
- Нужно многому научиться, маленький монах. Мы прекрасно понимаем, что
тебе нужны эти сведения и что они будут полезны. Но для тебя лично нехорошо,
что ты так их жаждешь. Это знание крайне опасно. Оно способно разрушить не
только твою жизнь, но и самое твою душу. Оно может навсегда отгородить тебя
от просветления.
Констанс подняла глаза.
- Оно мне необходимо.
- Мы не знаем, что такое Агозиен. Не знаем, как он попал в Индию. Не
знаем, кто его создал. Но мы знаем, зачем он был создан.
Констанс ждала.
- Он был создан, чтобы навлечь на мир грозное отмщение.
- Отмщение? Что за отмщение?
- Очищающее землю.
По причине, которой сама не вполне понимала, девушки почувствовала, что
не хочет продолжения, и не без усилия выдавила:
- Очистить... как?
Тревожное выражение на лице собеседника обернулось почти горестным.
- Мне очень жаль обременять тебя этим тяжелым знанием. Когда земля
погрязнет в эгоизме, алчности, насилии и зле, Агозиен очистит ее от
человеческого бремени.
Грин судорожно сглотнула.
- Я не вполне понимаю.
- Полностью очистит землю от человеческого бремени, - очень тихо
повторил монах. - Чтобы можно было начать все заново.


Глава 7

С кожаным чемоданчиком в руке Алоиз Пендергаст сошел с борта
венецианского речного трамвайчика - вапоретто у Ка д'Оро[14] и огляделся.
Стоял теплый летний день, солнце играло в водах Гранд-Канала, сверкало на
замысловатых мраморных фасадах многочисленных палаццо.
Сверившись с маленьким листком бумаги, он зашагал по набережной к
северо-востоку, к церкви Иезуитов, и вскоре, оставив позади шум и суету,
углубился в тенистую прохладу боковых улочек позади дворцов, выстроившихся
вдоль Гранд-Канала. Из ближайшего ресторанчика лилась энергичная музыка,
маленькая моторка маневрировала по небольшому каналу, чуть подальше волны
плескались о мосты из мрамора и белого известняка. Какой-то человек из окна
дома на набережной крикнул что-то через канал женшине, та засмеялась в
ответ.