"Карел Чапек. Первая спасательная" - читать интересную книгу автора

рабочих, потому что они ежедневно моются с головы до пят, но у Адама это
прямо обряд какой-то, так долго и основательно он намывается.
Что ни говорите, а когда божье создание оказывается голым, незачем ему
смотреть сокрушенно, как причетник в страстную пятницу. Одни, моясь,
насвистывает, другой фыркает, а третий отпускает шуточки вовсе не для
женских ушей, но так уж положено у мужчин; всякий по-своему шумит,
радуется, что смена кончилась, один Адам молчит и печально моргает,
углубленный в свои тяжелые мысли. Странный все-таки этот Адам.
И не говорите, что все в порядке: он спит на кухне, а его жена - в
комнатке, где всюду занавесочки, что Мария сама вышила. Насколько известно
Станде, Адам никогда не входит в эту комнатку.
Придет с работы, возьмет из духовки кофе и тянет медленно, присев на
ящик с углем; у Марии в соседней комнатке руки с шитьем опускаются на
колени, и она сидит, прямо скажем, просто неживая, только время от времени
плечи ее высоко поднимает глубокий вздох. Тюк, тюк, - клюет канарейка над
ее головой и пробует пустить трель, но сама этого пугается и умолкает -
такая там тишина. Потом Адам встает и на цыпочках выходит в садик.
Мария поджимает губы и снова берется за шитье; застучит швейная
машинка, зальется и засвистит канарейка, во дворике заворкует парочка
голубей. Верзила Адам присядет в садике на корточки и копошится в молодой
рассаде морковки либо петрушки.
Или выйдет во дворик и мастерит там что-то,- к примеру, новую клетку
для голубей, либо подставку для своей фасоли, - и сосредоточенно, тяжелым
взглядом смотрит на свою пустяковую работу, моргая ввалившимися тазами. На
крыльцо выйдет Мария и произнесет, ни к кому не обращаясь: "Я отнесу шитье
туда-то и туда". Адам что-то проворчит, не поднимай головы; но когда
калитка захлопнется, он выпрямится во весь рост и смотрит вслед жене - она
идет ровно, даже ее высокие красивые бока не дрогнут...
Мария давно уже скрылась за шахтерскими домиками, а Адам все стоит
неподвижно и высматривает ее глубоко запавшими глазами. Так и есть - кое у
кого не все ладно в голове... или в сердце.
А однажды откатчик Станда узнал обо всем от Фалты, известного под
именем Пепека,- молодого подручного забойщика, сквернослова и задиры.
- Я бы с такой бабой церемоний не разводил,заявил Пепек. - Покажи ей,
каков ты есть мужик, вот и бросила бы вздыхать. - И Пепек тут же подробно и
обстоятельно разъяснил, как он лично поддержал бы мужскую честь. -
Спроси-ка у Анчки, парень, - самодовольно процедил он. - Вот как надо,
тогда баба как шелковая будет, хоть веревки из нее вей... Ты спрашиваешь,
что с Марией? Да она дочка помощника штейгера с "Мурнау"; ходила в школу
какую-то, где девчонок учат шить и вязать - не знаю, на кой черт им эти
кружева да платочки, и не высморкаться толком; однако такая девчонка сразу
воображает, что невесть какая благородная стала.
Словом, Мария эта завела знакомство с каким-то учителишкой - пальцем
перешибить можно, чахоточный или что-то вроде того, -а он только одно и
знал, что все, бывало, таскал ей книжки да стишки там разные. Отлупить бы
ее как следует, - заключил Пепек. - На что бабе книжками голову забивать!
Ходит словно малахольная, а ты ей на небе луну показывай, ахи да охи,
да еще чтоб пахло от тебя, как от ландыша, тьфу! И я другой раз кое-что
почитываю, подумаешь,- добавил Пепек с видом знатока,но бабам я бы книг в
руки не давал, какие еще им романы, верно? А учителя-то этого взяли да и