"Карел Чапек. Обыкновенная жизнь" - читать интересную книгу автора

эти неприятности, этот переполох; чем глаже пройдет, тем лучше. Надо
привести в порядок дела, сказал я себе с облегчением; стало быть, есть,
слава богу, занятие на несколько дней. Много ли труда привести в порядок
дела, если ты - вдовец и пенсионер? Нет, видно, я уже не успею заменить
дельфиниум и омолодить закутанное на зиму деревце барбариса, но в ящиках
моего письменного стола будет порядок, и ничто в них не напомнит
незавершенных дел.
Я для того записываю подробности этого мгновения, чтобы ясно стало, как
и почему во мне родилась потребность навести порядок в делах. У меня было
такое ощущение, словно я уже пережил нечто подобное, и не однажды. Всякий
раз, как меня переводили по службе в другое место, я наводил порядок в
письменном столе, с которым расставался, не желая оставлять после себя
ничего недоделанного или перепутанного; в последний раз это было, когда я
уходил на пенсию; я десять раз просмотрел каждый листок бумаги, все
аккуратно сложил - и все медлил, все мне хотелось еще раз перебрать дела, не
завалилась ли какая бумажка, которой не место здесь или по которой следовало
что-то сделать. Я уходил на отдых после стольких лет службы, а на сердце
было тяжело, и долго еще возвращалась ко мне забота - а вдруг да заложил я
куда-нибудь что-то неоконченное, не подписанное последним "vidi"? [Видел
(лат.)]
Итак, я уже не раз переживал подобное, и мне стало легче теперь оттого,
что вот могу заняться знакомым делом. Страх прошел, а удивление, вызванное
во мне предощущением смерти, растаяло в чувстве облегчения оттого, что
предстоит нечто очень хорошо знакомое. Думаю, для того люди и сравнивают
смерть со сном или с отдыхом, чтобы придать ей видимость уже известного; для
того и хранят они надежду свидеться на том свете с дорогими усопшими, чтоб
не ужасаться этому шагу в неведомое; может, и последние-то распоряжения
делаются для того, чтобы придать смерти подобие серьезного дела по
хозяйству. Вот и нечего бояться: предстоящее обрело формы, хорошо нам лично
известные. Просто наведу порядок в своих делах, не более; мне это, слава
богу, вовсе не трудно.
Два дня перебирал я свои бумаги; теперь они сложены аккуратно и
перевязаны ленточками. Там - все мои школьные табели, начиная с первого
класса начальной школы; господи, сколько там пятерок, которые я с таким
торжеством приносил домой и за которые отец гладил меня по голове толстой
своей рукой, приговаривая: "Не сдавай, мальчуган!" Свидетельства о крещении,
о рождении, о бракосочетании, приказы о различных назначениях - все
аккуратно сложено, все налицо; я едва не перенумеровал их и не снабдил
индексами. Затем все письма покойницы жены: их немного, ибо мы расставались
редко и ненадолго. Немногочисленные письма друзей - вот и все. Несколько
перевязанных стопочек в ящике стола. Больше делать нечего, разве что
написать еще набело ходатайство: "Имярек, государственный служащий на
пенсии, ходатайствует о переводе на тот свет. См. документы от А до Я".
То были тихие и почти приятные два дня, когда я занимался своими
бумагами; если не считать болей в области сердца, мне полегчало,- быть
может, причиной тому были покой, тенистая прохладная комната, щебет птиц за
окном и старые, немного трогательные документы на столе: каллиграфически
выписанные школьные табели, девичий почерк жены, плотная бумага служебных
документов,- я рад был бы прочитать и увязать больше бумаг, да жизнь моя
была обыкновенна; я всегда любил аккуратность и никогда не хранил ненужное.