"Карел Чапек. Гордубал" - читать интересную книгу автора

каменья. Однако ж Пьоса убрал рожь, есть у него тут и картошка и полоска
льна.
Смотри, как сошлось старое Пьосово поле с Гордубаловым. А повыше, где
рябины, - оттуда вся деревня видна как на ладони. Как не подивиться божьей
премудрости: Кривой называется деревня, и верно - свернулась, словно корова
лежит. Крыша за крышей, все одинаковые, будто стадо овец. А вот та белая
усадьба - Поланина. "Будто чужая здесь,- думает Юрай. - Крыша новая,
красная, - так и спросил бы: кто это здесь поселился? Верно, из степи
кто-нибудь, там у них дерева нет, привыкли крыть черепицей..."
Равнина. Отсюда видна и равнина. Синяя, ровная, как море, ну, равнина -
и все тут. Потому они и ездят быстро, что скучна им дорога. Шагаешь, шагаешь
и все словно на одном месте. Нет, не пошел бы я на равнину без дела. А
здесь! Разве можно сравнить: на душе праздник; идешь куда глаза глядят- а
вокруг знакомые все приметы. Вот сейчас до поворота через ручей, потом до
той елки, через выгон, вверх, а оттуда прямо в лес. К полудню дойдешь до
леса, - сплошной бук, стволы светло-серые, словно на них туман лег. Повсюду,
как огоньки, цветут цикламены. А вон, погляди, какой славный гриб!
Лезет из сухих листьев, так и прет - белый, крепконогий. Знаешь что,
гриб, оставайся ты тут целый, невредимый. Не нарву я даже кукушкиных слезок
и колокольчиков, только букетик земляники наберу для Гафьи, там, на опушке,
где она слаще всего.
Гордубал останавливается, затаив дух: серна! На другой стороне склона
стоит серна, светлая, чуть-чуть желтоватая, как прошлогодняя листва, стоит в
папоротнике и прислушивается. Кто там: человек или пень? Я пень, я чурбан,
просто темный сук. Только не убегай! Неужели и ты боишься меня, зверюга
лесная? Нет, не боится. Щиплет листок за листком да поглядывает, словно
коза. Потом блеет бе-бе и, топнув копытцами, мчится дальше.
Юрай вдруг чувствует себя счастливым, легко шагается ему в гору, ни о
чем не хочется думать.
Идет себе и идет, хорошо ему.
- А я видел серну, - скажет он вечером Гафье.
- Где?
- Да где же, как не в горах. В степи, Гафья, серн не бывает.
А вот и... никто не знает, что это такое: развалившийся старый сруб, -
ну что за бревна, хоть колокольню строй! зарос коровяком, "вороньим глазом",
дикими лилиями, чемерицей, папоротником и геранькой. И впрямь диковинное
место, словно заколдованное: лес тут на север глядит - лес черный, заросший
мхом. Черна и топка здесь земля. Говорят, тут бродит нечистая сила. Грибы
растут какие-то белесые, бесцветные, студенистые. И всегда здесь сумрачно,
дико. Ни белки не слыхать, ни букашки, один черный лес кругом. Дети боятся
ходить сюда, да и мужик войдет-перекрестится. Вот и опушка, черника по
колена, а лишайнику сколько! Колючие кустики ежевики хватают тебя за ноги.
Эх, нелегко выпускает лес человека на полонину, надо через кустарник
продираться, словно ты кабан. Вдруг-бац, словно выпихнули тебя из лесу,
словно лес сам тебя вытолкнул,- и ты на полонине. Слава богу, наконец-то
выбрался!
Широка ты, полонина, тут и там поднимаются ели, большие, крепкие, как
храм божий.
Хочется шапку снять и поздороваться вслух: "Здравствуйте". Трава
гладкая, скользкая, короткая, ступать по ней мягко как по ковру. Длинная