"Кришан Чандар. Вечер в Гурджане" - читать интересную книгу автора

следа не осталось! Гоняясь за Зи Ши, Джагдиш описал несколько кругов,
приминая буйно цветущие травы, но Зи Ши никак ему не давалась. Ее длинные
иссиня-черные волосы так и развевались по ветру. Подпрыгивая, она словно
стрела летела по склонам заросших цветами пригорков и, наконец, убежала так
далеко, что скрылась из виду. Следом за ней исчез и Джагдиш, и на берегу
передо мной остались только две большие меховые шапки да примятый цветочный
ковер!
Я окоченел в холодной как лед воде, губы мои посинели. После купания я
долго лежал, греясь на солнце. Над вершиной Гурджана, на которой обитал
Горный дух, не видно было сейчас ни облачка. Я старался разглядеть ложбину,
в которой стояла наша палатка, но с этой стороны ее не было видно. "Куда это
запропастились Джагдиш и Зи Ши?" Подумав об этом, я почувствовал, что к
щекам моим приливает кровь. Видно, нам придется надолго разбить лагерь
здесь, в Гурджане. Сегодня же надо будет сказать Риве, чтобы он взял с собой
нескольких рабочих, разыскал нашу палатку и принес ее сюда вместе со всеми
остальным снаряжением. Эта низина с ее тунговыми великанами куда более
удобна и безопасна, нежели занесенная снегом ложбина на горе. Кто знает,
может быть, Горный дух - владыка Гурджана - решит следующей ночью полностью
оправдать свою недобрую славу и мы опять попадем в такой же снежный буран!
Я хорошо прогрелся под солнечными лучами. К глазам начал подбираться
сон. В голове словно гудели пчелы. Я встал, оделся и пошел прочь от озера.
По дороге мне снова повстречались Джагдиш и Зи Ши. Щеки Зи Ши пылали, глаза
у ней были потуплены. Джагдиш больше чем обычно выпячивал грудь - ну
точь-в-точь новоиспеченный лейтенант! Идя рядом со мной, Зи Ши на этот раз
не взяла меня за руку. Я шел и утешал самого себя: "Что ж, ничего не
поделаешь! Крепись, парень! Что толку горевать? Не первый раз проглатывать
тебе такую пилюлю!"
Жизнь в Гурджане проходит как во сне. По всей долине раскиданы
бесчисленные луга мягкой шелковистой травы. Тут и там на этих луговинах
возвышаются могучие тунговые деревья. Под ними находят приют пастухи и их
стада, которые целыми днями пасутся на тучных лугах. Козы и овцы прыгают,
скачут и блеют. Иногда охваченные гневом животные, пригнув головы, кидаются
друг на друга, сшибаются и в кровь полосуют друг друга рогами. Пастухи
развлекаются тем, что стравливают баранов, держа пари - кто из них победит.
Они наигрывают немудреные мелодии на пастушьих дудках, играют в "шаканджа".
А когда наступает вечер и на западной стороне горизонта тает последняя алая
полоска заката, они пригоняют свои стада обратно к тунговым деревьям. Сидя
вокруг костров, они едят. Пища у них простая: молоко, масло и маисовые
лепешки. Иногда они приносят с собой из поселков, что лежат далеко внизу за
пределами Гурджана, соль, гур,[10] иногда - лук и стручки красного перца. А
нет, так они довольствуются только молоком и маисовыми лепешками, кислым
молоком, маслом и сыром. В Гурджане от каждого пастуха и пастушки остро
пахнет сыром, и запах этот в большинстве случаев кажется жителям больших
городов нестерпимым.
Здесь своя косметика и свои моды. Вместо румян, пудры и губной помады
пастушки пускают в ход все те же масло и молоко. Вместо бриолина - опять
молоко. В Гурджане редко увидишь глиняную посуду. Животных доят в кожаные
сосуды и в них же хранят молоко. Во время дойки пастушки спорят - чья коза
даст больше молока, кто его больше выпьет. Когда, чтобы утолить жажду, пьешь
парное молоко, то испытываешь такое наслаждение, что забываешь о чае и