"Шамфор. Максимы и мысли. Характеры и" - читать интересную книгу автора

Что представляет собой литератор, не обладающий возвышенным ха-
рактером, достойными друзьями и хотя бы небольшим достатком? Если
этого последнего преимущества он лишен в такой степени, что не может
пристойно существовать в кругу общества, к которому принадлежит по
праву таланта, зачем тогда ему свет? Не единственный ли для него вы-
ход-замкнуться в уединении, где он сможет совершенствовать свою
душу, свой характер, свой разум? Зачем ему терпеть иго общества, не
получая взамен ни одного из тех преимуществ, которыми оно награждает
своих сочленов, принадлежащих к другим слоям? Многие литераторы,
принужденные принять этот выход, уже обрели счастье, которое прежде
тщетно пытались отыскать. Они с полным основанием могут сказать, что
получили все именно тогда, когда им во всем было отказано. Как часто
приходится нам вспоминать слова Фемистокла: оУвы1 Мы погибли бы.
если бы не погибли*п.

Прочитав какой-нибудь труд, отмеченный духом добродетели, люди
нередко говорят: оЖаль, что автор не пожелал рассказать в своем сочине-
нии о самом себе, лишив нас тем самым возможности проверить, действи-
тельно ли он таков, каким кажетсяп. Что греха таить-сочинители дали
немало поводов для подобных рассуждений; однако я не раз убеждался,
что читатели прибегают к таким рассуждениям лишь для того, чтобы им
не пришлось восхищаться высокими истинами, запечатленными в писа-
ниях порядочного человека.

Писатель, наделенный хорошим вкусом, являет собой в кругу нашей
пресыщенной публики то же зрелище, что молодая женщина среди ста-
рых распутников.


Тот, кто слегка приобщился к философии, презрительно относится
к знаниям, но тот, кто ею проникся, глубоко их уважает.


Поэт, да обычно и всякий литератор, редко когда наживается на своем
труде; что же до публики, то ее отношение к автору можно определить

как нечто среднее между оБлагодарю вас)п и оПошел вон1п. Таким обра-
зом, ему остается одно: наслаждаться самим собою и каждой минутой
своей жизни.

Молчание автора, сочинявшего прежде хорошие книги, внушает
публике больше уважения, чем плодовитость сочинителя посредственных
произведений; точно так же безмолвие человека, известного своим красно-
речием, действует куда сильнее, нежели болтовня заурядного говоруна.


Немало литературных произведений обязано своим успехом убожеству
мыслей автора, ибо оно сродни убожеству мыслей публики.