"Этери Чаландзия. Архитектор снов " - читать интересную книгу автора

эту сторону, в остывающий воздух вечернего дня. Несмотря на эфемерность,
изображение было четким и ясным. Майя пожала плечами.
- Ерунда какая-то.
От напряжения у Зиса и правда заболели глаза. Он отступил от стола.
- Надо посмотреть пленки. Пойдем, я кофе сварю.
- Какой кофе на ночь глядя? - проворчала Майя.
Она выдернула из кармана сигарету и направилась в сторону кухни. Зис
посмотрел в окно. Солнце село. От него осталась только узкая розовая полоска
у самого горизонта. Зис встряхнул головой, размял руками затекшую шею.
Непонятное беспокойство наползало, как тень из углов.
Если бы он сейчас присмотрелся к снимкам, то увидел бы, как на одном из
них стало появляться изображение лица. Оно все явственней проступало на
глянцевой поверхности, но в последний момент, когда, казалось, уже можно
будет разглядеть черты, за дверью студии раздался дикий грохот. Зис
обернулся. Изображение на фотографии исчезло. Как будто сквозняком сдуло
легкий дым, собравшийся в накуренном помещении. Зис вздохнул.
- И что на этот раз? Холодильник? - проворчал он, направляясь на кухню.
Валериан Филиппович всегда считал, что пострадал за любовь. Всю свою
жизнь он посвятил фотографии и женщинам. Фотоаппарат у него всегда был один,
старая "Лейка", количество женщин затруднился бы подсчитать даже сам Господь
Бог. Однажды, когда они с Зисом крепко выпили, он на спор составил список
соблазненных красоток и полез в драку с младшим товарищем, справедливо
усомнившимся в подобных возможностях мужского организма и рассудка.
Протрезвев и обработав небольшой синяк на затылке собутыльника- результат
физического аргумента в пользу своих сексуальных возможностей, Филиппыч еще
раз просмотрел тот список. Еще месяц он пытался вспомнить, кто такие были
эти "Манька с Заречной" и "Варечка с лифчиком". Зис ходил, похохатывая и
потирая свой синяк.
Однако лет тридцать назад, когда Филиппыча выкинули из дома на улицу,
было не до смеха. Он, как истинный ценитель и глубоко порядочный человек,
любил всех своих подруг, даже если не помнил их по именам. Любил и
фотографировал. Иногда фотографировал обнаженными. Он никогда не дал бы ходу
ни одному из бережно сохраняемых снимков, но одну из его "лебедиц"
угораздило выскочить замуж за амбициозного чиновничка. Тот, словно
безмозглый малек в теплые воды, стремился к вершинам власти, и неизвестно
как, но выведал опасную для безупречной биографии будущего руководителя
тайну связи своей непутевой жены и какого-то фотографа-любителя. После этого
его правые и левые руки навестили Филиппыча. Самого ухажера избили, квартиру
перевернули, а чтобы акция приобрела необратимый характер - облили все
бензином и подожгли.
Чиновника позже все равно взяли на каких-то ничтожных, но дерзких
аферах, а Филиппыч еще много лет не мог привыкнуть к тому, что оказался в
эпицентре таких больших дел. Времени на обдумывание у него с тех пор было
предостаточно - он кое-как устроился дворником в старый двор в центре
города, мел, скреб и чистил отведенный ему кусок улицы, а вечерами с
невыразимым удовольствием устраивался за столом и раскрывал альбом со своим
бесценным архивом ню. В такие минуты Филиппыч по праву считал себя
победителем, а не побежденным.
Время шло своим чередом. Год за годом в положенный срок зимняя ледяная
накипь начинала стаивать под весенним солнцем, а летнюю жару постепенно