"Александр Борисович Чаковский. Свет далекой звезды (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Да, очевидно, всё кончено. Ну, что ж, теперь незачем сдерживаться,
можно дать себе волю, высказать ему всё, что она о нём думает, и гордо
уйти.
Лена уже готова была сделать это, но вдруг споткнулась обо что-то и
упала.
Завьялов подхватил её, помог подняться. Она увидела, что сломала
каблук, высокий, тонкий, наполовину металлический, наимоднейший
каблук-"гвоздик".
- Ты ушиблась? - участливо спросил Завьялов.
- Я сломала себе каблук, - ответила Лена и наклонилась, чтобы снять
туфлю.
И неожиданно для самой себя разрыдалась. На этот раз она плакала очень
горько и очень искренне, потому что ей было жалко себя, жалко заграничного
каблука, который нельзя починить ни в одной мастерской. Теперь придётся
бегать по Риге, искать частника и платить уйму денег...
Внезапно Лена поняла, что разговаривать с Завьяловым дальше уже не
имеет никакого смысла. Она резко повернулась и пошла в сторону дома отдыха,
всхлипывая, прихрамывая, размахивая туфлей, уже совсем не похожая в своём
платье ни на экзотическую рыбу, ни на ту красивую длинноногую женщину,
какой казалась Завьялову совсем недавно.


2. ВРЕМЯ, НАЗАД!

Куда идти сейчас? В дом отдыха? Туда, где светят молочно-белые фонари и
на выложенных цементными плитами дорожках ещё толпятся люди, а с
застеклённой веранды ещё доносятся удары костяшек домино по избитому столу?
На скамейках сидят сейчас пары. И провожают взглядом каждого, кто проходит
мимо. Две девушки-официантки, Люба и Тося, шумно сдвигают столы в пустой
столовой, а толстые санитарки в грязноватых, перепоясанных марлевой тесьмой
халатах готовятся запирать входные двери корпусов. Сосед Завьялова по
комнате, бухгалтер одного из новосибирских трестов, уже ставит на тумбочку
термос с горячим чаем, который пьёт, просыпаясь, ночью.
Вернуться и отвечать на вопросы бухгалтера, где был и что делал, а
потом лечь в постель, на влажную простыню, потушить свет и лежать в темноте
без сна... Потому что он наверняка не сможет уснуть...
Эх, если бы у него был самолёт! Один из тех, что прошли через его руки
много лет назад. Пусть изрешечённый пулями, только бы не был пробит бак.
Тогда бы он, Завьялов, забрался бы в небо, а не плёлся сейчас к
соседу-бухгалтеру...
Завьялов стоял теперь уже в полной темноте, тучи наглухо закрыли луну.
Наверно, скоро пойдёт дождь. И море шумит, и ветер дует совсем как тогда,
той страшной ночью, когда тоже было совсем темно, и шумела вода, и дул
ветер, а он стоял, зажатый людьми, в толпе, штурмующей почти неразличимую в
темноте пристань, - к ней уже пришвартовался пароход. Это было 17 октября
1941 года. Накануне что-то произошло в Москве. Завьялов ещё не знал, что
именно. Потоки людей внезапно хлынули по шоссейной дороге в большой
приволжский город, где он случайно оказался проездом с путёвкой в школу
лётчиков.
Он приехал сюда из Москвы несколько дней назад и - дурацкая