"Александр Борисович Чаковский. Свет далекой звезды (Повесть) " - читать интересную книгу автора

иначе не могли жить!
- Ну, а культ, культ?! - воскликнул Виктор. - Почему вы о нём
молчите?
- Нет, я не молчу о нём. Он лёг на нашу жизнь чёрной тенью. Людская
энергия, инициатива била через край, а её ограничивали, сдерживали,
старались подчинить железным догмам... Мы и в войну меньше крови пролили
бы, если б не этот культ и всё, что с ним было связано... Как я могу
молчать о культе! Но для тебя "период культа" - это только "смутное
время", цепь преступлений и ошибок. А я убеждён, что не было в нашей
истории такого периода, когда ошибки и преступления исчерпывали бы всё
содержание эпохи. Вот в чём наше разногласие!
- Я не хочу вас волновать, Владимир Андреевич, - проговорил после
паузы Виктор. - Пожалуй, пойду пройдусь. Хорошо? - Он взглянул на
часы. - Мне ещё надо кое-кого встретить...
Он снял с вешалки свой плащ-пыльник, скатал его жгутом, перекинул через
плечо и вышел из комнаты.
Завьялов долго сидел неподвижно, размышляя о только что закончившемся
разговоре.
"Я ни в чём не убедил Виктора, - думал Завьялов. - Он ушёл, не
отказавшись ни от одной из своих странных, нелепых идей. Я плохой
пропагандист... Теперь нам многому надо учиться заново. Учиться убеждать.
Добро, зло, совесть, правда, честность, трусость, смелость... Мы редко
обсуждали эти понятия. Нам казалось всё предопределённым, заранее
расставленным на соответствующие полочки. А теперь вот они, эти
слова-понятия, кружатся в воздухе, порхают и жалят, как осы, таких вот
ребят, как Виктор... А мы молчим... И ведь всё это так просто не
разъяснишь! Я и сам многого не могу понять. Десятилетиями жили на цитатах,
на громкозвучных эпитетах, жевали-пережевывали!.. "Краткий курс" -
четвёртая глава", в "гениальном труде товарища Сталина"...
"Ну, а ты, ты сам? Разве ты не мог быть красноречивее, убедительнее в
споре с Виктором? Ведь не ты породил то, что так резко критикует сейчас
партия. Ты создавал другое. Вместе с миллионами рядовых людей. То, чем
гордится страна. Нет, если ты в чём сейчас и виноват, так в том, что
слишком долго оставался в положении обиженного. Примирился с этим. Уверил
себя в том, что нанесённая тебе обида определяет всю твою дальнейшую жизнь.
Примирился с положением птицы с перебитыми крыльями, галки на привязи. Вот
Симонюк - тот сразу понял это. А когда почувствовал в моих словах и в
намерениях что-то иное, испугался, увидел в этом вызов, упрёк ему самому...
В тебе всё дело, Завьялов, в тебе. Ты слишком долго был инертен. Слишком
долго тлел, а не горел. Вот тебе и не удалось сразу раздуть огонь в споре с
Виктором... Куда он пошёл, этот парень? На бульвар? Прогуляться по улице
Горького? Один? Он сказал, что должен с кем-то встретиться. Может быть, с
девушкой?"
Надвигается ночь...


8. ЗАМКНУТЫЙ КРУГ

Прошло ещё три дня, и вот Завьялов снова сидит в узком коридоре,
освещённом только неярким светом запыленной висячей лампочки, у двери с