"Майкл Чабон. Окончательное решение " - читать интересную книгу автора

вечером 1913 года, она позволила себе мечтать. Но у нее был прекрасный стол,
достойный большего числа квартирантов, чем снимавшие теперь комнаты у
Пэникеров. Семейство жило небогато; местный викарий, будучи цветным,
популярностью не пользовался, прихожане отличались крайней прижимистостью, и
Пэникеры, несмотря на расчетливость и строгую бережливость хозяйки дома,
были, к вящему их неудобству, довольно бедны. И только благодаря щедро
ухоженному огородику и кулинарной ловкости миссис Пэникер готовился
прекрасный холодный суп из огурца и кервеля, предлагаемый сейчас мистеру
Шейну - она приподняла крышку супницы, - чьему неожиданному присутствию в
доме, да еще учитывая оплату за два месяца вперед, она была явно благодарна.
- Ну, на этот раз я предупреждаю вас заранее, господин Штейнман, -
сказала она, наливая в тарелку мальчику бледно-зеленый суп-пюре с
изумрудными крапинками. - Это холодный суп, он таким и должен быть. - Она
посмотрела на мистера Шейна, нахмурившись, хотя в глазах играл веселый
огонек. - На прошлой неделе он весь стол забрызгал супом-пюре, вот, что
сделал этот мальчик, мистер Шейн, - продолжала она, - испортил Реджи его
лучший галстук.
- Если бы это было единственное, что испортил этот мальчик, - сказал
Реджи, поднеся к губам ложку огуречного супа. - Если бы только галстук.
Реджи Пэникер был наказанием для своих родителей и, как многие сыновья,
не оправдавшие даже самых скромных родительских надежд, и одновременно бичом
всей округи. Он был игрок, враль, буян и проныра. Паркинс - демонстрируя,
как теперь он понял, некоторую твердолобость - умудрился потерять пару
золотых запонок, коробку с перьями для ручек, двенадцать шиллингов и амулет
на счастье, бледно-желтый пятифранковый брелок из "Казино Рояль" в Монако,
прежде чем догадался о воровских повадках Реджи.
- И сколько же лет нашему молодому мистеру Штейнману? - спросил Шейн,
настраивая блестящий гелиограф своей улыбки на глядящие куда-то вдаль глаза
маленького еврея. - Девять, правда? Тебе девять лет, мальчик?
Однако, как всегда, наблюдательные вышки в голове Лайнуса Штейнмана,
оказались без дозорных. Улыбка прошла незамеченной. Казалось, мальчик и в
самом деле не слышал вопроса, хотя Паркинс давно установил, что со слухом у
ребенка все в порядке. Он мог подпрыгнуть от неожиданного грохота тарелки.
Звон церковных колоколов заставлял его огромные темные глаза наполняться
непонятными слезами.
- От этого ответов не дождешься, - сказал Реджи, отправляя в рот
остатки супа. - Глух, как пень.
Мальчик опустил взгляд в тарелку. Нахмурился. Жильцы в доме викария,
как и большинство соседей, считали, что мальчик не понимает по-английски, да
и вообще глуповат. Однако Паркинс сомневался и в том, и в другом.
- Господин Штейнман приехал к нам из Германии, - сказал мистер Пэникер,
ученый, чей оксфордский выговор, к несчастью, оттенялся инородной
напевностью. - Он входил в состав небольшой группы детей, в основном
еврейских, чью эмиграцию в Великобританию устроил мистер Уилкс, викарий
англиканской церкви в Берлине.
Шейн кивнул, открыв рот и медленно щурясь, так игрок в гольф из
вежливости притворяется, что ему доставляет удовольствие выслушивать
лекцию-экспромт о клеточном кариокинезе или иррациональных числах. Как будто
он ничего не знал о Германии и евреях, да к слову сказать, и о викариях и
детях. Скучающий вид, утвердившийся у него на лице, производил вполне