"Джек Кертис. Заколдуй меня" - читать интересную книгу автора

- А теперь представляем вам... - В комнате стоял Зено. С белым, как
кость, лицом, алыми губами и жгуче-черными глазами. - Ангела смерти!
Единственным преимуществом Паскью было то, что он сидел. Медленно, дюйм
за дюймом, он стал подниматься с места, из широко открытого рта вырвался
крик ужаса, и он налетел на край стола, опрокинув его.
На какой-то момент все зависло в воздухе: свечи, подсвечники, тарелки,
стеклянная ваза - словом, все, что на нем стояло, а Паскью все еще
поднимался, прикрываясь руками, завывая от страха.
Первый нож, брошенный Зено, натолкнулся на неожиданное препятствие:
перевернувшись в воздухе, он ударился о край тарелки. Паскью увидел, как
что-то сверкнуло в воздухе среди брызнувших в разные стороны осколков, так и
не осознав до конца, что произошло. Он выставил вперед руку, на уровне
горла, и тут же боль пронзила его от запястья до локтя.
Подчиняясь инстинкту, он бросился вперед, под ногами хрустело битое
стекло, колени ударились о стулья, но он продолжал бежать, видя в этом
единственную надежду на спасение.
Зено приготовил еще один нож, но не успел метнуть. Уже подбегая к Зено,
Паскью споткнулся, падая, навалился на него, обхватил руками и выставил
вперед ладони, чтобы смягчить удар. Лезвие по-прежнему торчало у него между
запястьем и костяшками пальцев. Они вместе налетели на стену, и нож вошел в
тело Зено.
Зено судорожно глотнул воздух и обдал Паскью кисловатым запахом,
который шел у него изо рта. Нож, проткнувший руку Паскью, вошел Зено в спину
левее позвоночника дюйма на два и застрял там. Они стали бороться, при этом
нож поворачивался у Паскью в руке и у Зено в спине, бередя раны. Лица их
оказались совсем рядом. Они ударялись лбами, алые губы Зено касались шеи
Паскью. На таком близком расстоянии невозможно рассмотреть черты лица, тем
более что Зено загримировался под покойника. Но Паскью видел глаза с диким
блеском, обведенные красно-черной каймой.
Зено, заведя руку назад, ухватился за нож, повернулся, протащив тонкую
рукоятку сквозь ладонь Паскью, и так остался стоять, держась за спину. Рот
его от ярости принял форму буквы "О", язык высунулся наружу, словно он
лизнул свою рану, показавшуюся ему на вкус отвратительной.
Паскью не помнил, как добрался до двери, как открыл ее и шагнул за
порог, не помнил, закрыл ли ее за собой, но, так или иначе, он оказался в
коридоре. Спотыкаясь, он скатывался по ступенькам вниз, вопя от боли и
страха, ударяясь головой о стены. Со всего размаху налетел на входную дверь
и, опомнившись, обнаружил, что открывает замок раненой рукой, скрюченной,
как лапа зверя, и истекающей кровью.
Выскочив из дома, он пробежал через сад на улицу и стал спускаться по
склону в направлении к Дьюэр-стрит, откуда доносился шум моря. Всхлипывая,
он звал на помощь без всякой надежды, что его услышат, чисто инстинктивно.
Рука его горела, став оранжево-белой, словно кусок железа, раскаленный в
печи. Он держал ее над головой, чтобы остановить кровотечение и остудить в
прохладном ночном воздухе.
Стоит ему остановиться и перестать звать на помощь - и он упадет,
обессиленный, и просто истечет кровью.
Эта мысль помогала ему держаться на ногах. Он все бежал и бежал к морю,
продвигаясь вперед гигантскими скачками, продолжая кричать, держа над
головой раненую руку, как знамя.