"Джек Кертис. Сыны Зари" - читать интересную книгу автора

Глава 8

Пустыня пела свою особую песню, разливавшуюся среди раскаленных добела
скал, высохшей земли и неприступных стен каньонов. Тихий звук был
неразличим для слуха, если только вам не удавалось найти какой-то другой
способ восприятия звуков. Относительно недалеко пара пони пробиралась через
кустарник и рощицу невысоких деревьев. Ястреб кружил в знойном небе, потом
резко накренился и полетел дальше, подгоняемый порывом суховея.
А в комнате Нины Кемп было прохладно, хотя ослепительный солнечный
свет бил прямо в окна. Полоски жалюзи были наклонены так, чтобы отгонять
прочь все, кроме совсем уж слабых отблесков. Шепот кондиционеров звучал
словно эхо, доносившееся из самого дальнего конца пещеры. Нина сидела на
полу, скрестив ноги. Прямо перед ней лежала сумка, карман которой был
отделан бахромой. Поперек кармана тянулась цепочка фигурок, стоящих
взявшись за руки, - одно из бесконечных олицетворении дружеских связей
между людьми. Туристы любили покупать такие сумки, но никогда ими не
пользовались.
Жалюзи пропускали в комнату шесть узких полосок солнечного света,
чистого и настойчивого. Его было вполне достаточно, и Нина не хотела
никакого другого. Она сидела словно у входа в пещеру, спиной к полоскам
света, и казалось, быть ближе к окружавшему ее миру было для нее
невозможно. Нина открыла сумку, вынула из нее льняную квадратную салфетку и
развернула ее на полу. Потом она достала рулончик миткалевого бинта,
пузырек с антисептической жидкостью и небольшое зеркальце. Она положила
бинт прямо на пол, у самого края салфетки, а зеркальце прислонила к
небольшой дамской сумочке, как раз для этой цели поставленной там же, на
полу.
Расстегнув пуговицы на рукаве блузки, а потом еще две у шеи, Нина
стащила ее с себя через голову. В полумраке ее обнаженный торс тускло
светился. Последним предметом в сумке была опасная бритва. Нина положила ее
вдоль ладони, от холма Венеры к кончикам пальцев, - черепаховый
футляр-ручка был гладкий и изогнутый, - потом вытащила лезвие из футляра.
Между ними дурная кровь. Кровавое родство. Кровавая вражда. Постоянное
ощущение чего-то неизбежного. Это в крови. Та же самая кровь. Это достает
до самого твоего сердца. Кровавая свадьба. Эта кровь окрашивает румянцем
твои щеки, от нее краснеют глаза...
Нина держала левую руку, вытянув ее ладонью вверх. Дыхание ее слабело,
остановившийся взгляд был устремлен в одну точку. Она не трогала эту руку
несколько недель, и теперь кожа на ней была чистой, зато ее правая рука
представляла собой паутину узких шрамов, еще толком не заживших. Не
нажимая, она потянула бритву поперек вены, используя только вес самого
лезвия, не более. Мышцы ее живота чуть-чуть напряглись, а потом
расслабились, поскольку она уже приучила себя к боли.
На коже проступили бусинки крови, словно пот. Нина сделала еще один
разрез, слегка наклонив бритву, и кожа разошлась. Еще три разреза - и она
положила бритву на пол. Нина внимательно наблюдала, как кровь, хлынув из
ранок, тонкими струйками потекла по обе стороны руки к запястью. Она пошире
раздвинула пальцы, освобождая место для этих струек. Ручеек брал свое
начало из локтевой ямки и широко разливался на ладони, образуя что-то вроде
дельты.